Владимир Ленчевский - 80 дней в огне

Но как ответить на вопрос, раз нет пленных! Их становится брать все труднее и труднее. И вот пытаюсь поговорить с мертвыми. Читатель, наверное, подумает: игра в метафизику. Спятил, окончательно спятил капитан в норе гуртьевской штольни!

Нет, не спятил, но мертвых я заговорить заставил. В остальном помогли бойцы. Начальник разведотдела армии подсказал мне верное решение вопроса, сам бы я ни за что не додумался. Сибиряки нашей дивизии умные, понимающие ребята. Они охотятся за врагами по-таежному и, когда не удается захватить живьем фашистского зверя, отбирают у убитых документы. Их письма и солдатские книжки несут ко мне. Они тоже могут объяснить многое. Письма убитых рассказывают не только о настроениях солдат противника, не только о их личных делах, но и дают сведения тактического характера. Прочитываю одно письмо за другим и стараюсь ориентироваться в обстановке.

Вот наследство ефрейтора Ганса Коха. Кох — статный, красивый мужчина с умным продолговатым лицом, таков он на семейном фотоснимке, найденном в бумажнике. Он нижний чин таинственного запасного батальона. Но дело не во внешности, а в его письмах. В них много личного, интимного, много даже законной тоски по жене, детям, родному дому. Затем — типичная для солдат 6-й армии воинственная истерия, обещание штурмовать… Сибирь. Но это в первом письме, во втором, тоже неотправленном, уже другая песня, в нем жалобы на трудности жизни, вздохи и сетования в ужасно безводной степи. Степи, где негде напиться, не из чего развести костер.

Ого! У нас в Сталинграде как будто подобной пустыней не пахнет. Быстро переворачиваю страницу, чтобы узнать, когда датировано письмо, — совсем недавно. Убитый гитлеровец его написал лишь три дня назад.

Читаю письмо другого солдата, свежее письмо, и в нем снова степь. Вывод напрашивается сам собой. Часть батальона воевала где-нибудь под Котлубанью и ее только что перебросили сюда. Напрашивается и другой вывод. Запасный батальон — фикция, маневренная группа. Может, в него целую дивизию спрятали хитрые фашистские стратеги. Читаю следующее письмо — то же самое. Даже руки дрожат. Наконец открыты тайны пресловутого запасного батальона! Значит, проговорились мертвецы. Отлично!

Наверху бомбят. Настойчивый прерывистый гул долетел даже сюда. Временами земля дрожит от близких разрывов.

Вдруг — оглушительный треск и темнота. Взрывной волной опрокинуло гильзы. Штольня наполняется пылью, едкой, противной, заползающей в горло, в легкие. И сразу мысль: обвалился потолок. В коридоре суматоха, кто-то бегает, кто-то кричит.

— Засыпало! — раздается голос.

Да, это страшно. К такому мы не привыкли. Воевать — одно, а вот вдруг очутиться живым в могиле — другое. И люди, не боящиеся никакого черта, бледнеют. Начинается паника. Я сам чувствую, как холодный, отвратительный пот ползет по спине. Хочется бежать, но куда? Вокруг темнота и много песка, который сыплется с потолка.

— Прошу товарищей не сходить с мест. Спокойствие! Ждите моих указаний.

Это сказал Гуртьев. И — суматоха стихает.

— Товарищ полковник, разрешите приступить к самооткапыванию! — доносится голос командира взвода связи Хамицкого.

— А чем?

— Руками.

— Отставить. Кустарщина, — решает командир дивизии. — Откопают нас.

Он говорит так спокойно, что становится неловко за собственные тревоги. Конечно, откопают. Вот еще, нашел из-за чего впадать в панику. Очень стыдно!

Действительно, вскоре из соседнего блиндажа донеслись стуки ударов киркой. Еще несколько минут, и чувствуем волну свежего воздуха.

— Живы? — доносится вопрос оттуда, с «воли».

— Конечно, — за всех отвечает Гуртьев.

Зажгли свет. Потянулись к месту, где землю пробила бомба. Она разорвалась против блиндажа командира дивизии. Там все раскидано — карты, табуретки, книги.

Гуртьев улыбается, но его левая рука повисла как плеть. Лицо покрылось мелкими кровоточащими ранками. Врач кидается к полковнику.

— Займитесь более тяжелыми, я потом, — приказывает Гуртьев.

И это не рисовка, это строгий приказ, которого нельзя ослушаться, и врач подчиняется. Лишь после он оказывает комдиву медицинскую помощь. Еще полчаса, и штаб работает по-старому: снова зуммерит телефон, снова бегают по штольне связные, снова жизнь входит в свою колею.

Я позволю себе сделать небольшое отступление, рассказать еще об одном подобном эпизоде.

В конце сентября КП полка майора Кушнарева был атакован двумя батальонами гитлеровцев. Фашисты прорвались внезапно. Впрочем, сделать это было не так уж трудно. КП находился вблизи переднего края, а передний край охраняло совсем небольшое число защитников. В КП в эту минуту находился сам Кушнарев, его начальник штаба капитан Дятленко и человек двадцать пять бойцов и командиров. Они имели два станковых, три ручных пулемета и автоматы.

Начался неравный бой. Гитлеровцы наседали. Атака следовала за атакой, но победить они не могли. После каждой атаки на месте схватки оставались десятки трупов убитых фашистов. Ночью Кушнарев и Дятленко во главе своих бойцов сделали попытку вырваться из окружения, но из этого ничего не вышло.

Что делать? Завтра противник подтянет танки.

Выручил помощник начальника штаба полка по разведке старший лейтенант Афиногенов. КП размещался в одном из заводских цехов. Обследовав помещение, Афиногенов обнаружил туннель, уходивший к нашей передовой. Времени исследовать туннель не было. Решили рискнуть.

— Ну что ж, Афиногенов, попытаем счастье, под землей не страшнее, чем на земле, — сказал майор и приказал спускаться в темную бетонированную трубу, в которую с трудом могло протиснуться два идущих рядом человека.

Необычайное путешествие началось. Оно продолжалось недолго. Шагов через пятьсот туннель кончался. Впереди был завал, сделанный упавшей в этом месте фугаской.

Что делать? Вернуться?

— Раскопать, — приказал идущий впереди Кушнарев.

Выполнить приказ оказалось очень трудно. Ни у кого не было лопат. Копали ножами. Дело двигалось медленно. Миновал час, затем другой.

Внезапно раздались выстрелы.

— Немцы, — подойдя к Дятленко, сообщил Афиногенов.

— Уничтожить, — ответил начальник штаба.

В черной бетонированной норе завязался бой. Первая группа гитлеровцев была истреблена. Вскоре подошла другая. Фашисты наседали, но советским воинам повезло. Туннель шел зигзагами. Простреливать его оказалось невозможным. Немцы продолжали свои атаки, но защитники туннеля их отражали.

— Сдавайтесь, вы погибли! — кричали немцы, но в ответ получали лишь пули.