Павел Зябкин - Повесть о трех пастухах

— Ну, с кого начнем — с ехидной ухмылкой спросил Лутарь.

— С ваххабита — крикнули разведчики. — С того у кого очко бритое, он его заранее подготовил.

Ваха понял, что сейчас произойдет непоправимое утрата им мужской чести. Такого беспредела он представить себе не мог даже в страшном сне. Нет, он помнил рассказ дяди Умара, о том как таким способом однажды проучили одного его должника. Но должник то был какой-то русский фраер, просто настоящие мужчины с Кавказа научили его таким способом финансовой дисциплине. А такой беспредел, нет не может всего этого быть. Ни на одной зоне с его земляками так не поступали, его знакомый вор в законе Ферзь так и говорил, не волнуйся Ваха, твоих земляков уважают, они правильные пацаны, по понятиям живут. А тут дома….

Вахины размышления прервались страшной болью в заднем проходе. Сухая шероховатая палка резко вошла сантиметра на три внутрь. Ваха истошно заорал от боли и позора и это на глазах его родных братьев. Лутарь крутанув палку продвинул ее еще на сантиметр в глубь. По ногам потекла кровь.

— А вы че стоите, давайте и этих тоже сразу, групповуха так групповуха — бросил Лутарь сослуживцам покатывающимся со смеху при виде такого жесткого порно.

Тут на пороге бани появился Козулькин с охапкой разнокалиберных палок. Он в это время как раз стоял на посту.

— Вот мужики, налетай, подешевело — давясь со смеху он скинул палки на пол.

— Вот это для старшего братца — потрясая кривой длинной веткой, к висевшему Шамилю подошел Мокров — контрактник служащий здесь второй срок.

После этих слов в зад Алиева старшего была вогнана палка почти на двадцать сантиметров. Мокров яростно прокручивал ее загоняя все глубже и глубже. Шамиль орал и плакал, изрыгал ругательства и молитвы, но ничего не помогало, палка пролазила все глубже и глубже. Сквозь слезы лившиеся из глаз он увидел, что подобное действо происходит и с Саидом.

В течение часа братьев насиловали на глазах друг у друга. Гомерический хохот контрактников и плачь чехов наполнял стены бани. Первым не выдержав заговорил Шамиль. После того как Мокров еще сантиметров на десять вонзил в него деревяшку, тот сквозь слезы прокричал.

— Не надо, я ведь такой же солдат как и ты!

— Какой ты на х…й солдат — Мокров просунул палку дальше и прокрутил еще два раза.

— А! А! А! Все расскажу только нэ нада большэ! — взмолился Шамиль.

— Расскажешь, куда ты теперь «девочка» денешься — и с этими словами Мокров вытащил окровавленную и вонючую палку из зада боевика.

— Все, все расскажем — вслед за Шамилем как прорвало его двух братьев.

Они от боли и стыда были готовы на все лишь бы этот кошмар кончился.

10

Капитан Кузин, узнав от разведчиков, о том, что чехам развязали языки нетвердой походкой прибыл в баню. Там по прежнему висел Шамиль, его никто снимать не собирался. Тапик снова был приведен в готовность. Рядом с Кузиным стоял Козулькин, который в это время тащил службу на «фишке». Ваха с Саидом вновь были скинуты в ямы и поскуливали оттуда. Шамиль отвечал на вопросы капитана Кузина, он рассказал, как таджик по имени Рахманкул держит с ним связь и передает приказы Бараева. Рассказал о закладке злополучного фугаса. Иногда для прояснения некоторых вопросов вновь крутилась ручка телефона. По ехидному замечанию Козулькина это называлось "скинуть на пейджер землякам". Вобщем Шамиль дал более менее связную картину. Однако когда Кузин глянул на карту, что держал в руках, то разразился матюгами в адрес Шамиля и так закрутил тапик, что из того полился жидкий кал.

— Чё ты мне брешешь, как вы шли — глядя в карту негодовал Кузин. — Еще палку побольше в жопу захотел, сейчас тебе целый снаряд от «Града» туда засунем.

— Матэрью клянусь нэ вру — в ужасе закричал Шамиль, будучи уверенным, что угроза Кузина будет исполнена. Тем более все знали о наличии «Градов» в полку.

— А чё ты мне п…шь, что шел с севера на юг, — вновь сверившись с картой возмутился Кузин. — Тут сел таких нет на этом маршруте. Я тебя суку на тапике закручу до смерти, если ты мне п…ть так дальше будешь.

Неожиданно, приготовившегося к самому худшему Шамиля спас Козулькин. Он на ухо прошептал находившемуся в изрядном подпитии Кузину:

— Товарищ капитан, а может чех и не брешет, вы карту переверните.

Кузин перевернул карту и кажется картина для него прояснилась. Оставшись доволен Кузин задал Шамилю еще несколько вопросов относительно банды, куда тот входил и роли его братьев. Подавленный и низведенный до животного состояния Шамиль уже не находил сил что-либо скрывать. Он механически отвечал на вопросы и мечтал только об одном: когда же его снимут с цепи и бросят обратно в ставшую такой желанной яму. Ему было уже наплевать на позор, на судьбу братьев и вообще на всю борьбу за независимость Ичкерии, делу которого он посвятил последние пять лет жизни. Не найдя ничего более интересного, что можно было бы выведать у Шамиля Кузин напоследок крутанул тапик, так что Шамиль чуть не сделал сальто и пригрозил напоследок:

— Смотри, если п…шь, то яйца выдеру.

После этого Шамиля наконец-то сняли с «дыбы» и подгоняя пинками загнали в яму. Там он впал забытье свернувшись калачиком на рыхлой глине. Он не замечал, что ночная прохлада опустилась на землю, свыкся с наготой. Было одно и самое радостное чувство: его не бьют и не пытают. По лицу Шамиля текли слезы, он не замечал их.

Вновь вытащили из ямы Саида и он снова болтался скованным на цепи. На этот раз провода ему привязали к большим пальцам ног, а пол полили водой. Возле тапика стоял один солдат в маске. Едва закончив приготовления солдат тут же завертел ручку телефона:

— Давай чех, позвони своему командиру.

В который уже раз через тело Саида прошли волны боли. Начались судороги и казалось мышцы разрывают друг друга. Пытаясь уйти от боли Саид инстинктивно поджал ноги и тут же новая боль — вывернулись суставы в скованных за спиной руках.

— О, Алла!!! — прокричал Саид.

Саида уже никто ни о чем не спрашивал, солдат в маске правда задавал какие-то вопросы и что-то говорили другие входившие в баню. Но никто не ждал ответов Саида и не слушал их, когда он пытался что-то ответить. Саид понял, что это не допрос, просто это какое-то бесчеловечное развлечение солдатни, какая-то дьявольская игра в кошки-мышки в которой роль мышки уготована ему. "О, Алла!!! За что?! За что!?" В памяти Саида всплыли воспоминания о весенних днях 1995 года, когда он в составе отряда боевиков держал от русских оборону на Шалинском цементном заводе. Тогда тоже парни из Департамента государственной безопасности Ичкерии так же вот пытали русского десантника. Действо происходило в бывшем кабинете зубного врача. Молодой парень визжал и извивался в стоматологическом кресле когда ДГБешники также работали «тапиком». Когда на завод стали падать бомбы, то десантника и еще семерых солдат, содержавшихся в подвалах завода изнасиловали, а после кастрировали. Русские обливаясь кровью ползали по грязному полу между своими же половыми органами, брошенными там. Саид не участвовал в этом, но наблюдая со стороны не осуждал ДГБешников. Он кричал: "Зачэм вы прышлы к нам? Убивать наших дэтей!" А молодой срочник беспомощно раскрывал рот, не в силах ничего произнести от боли. Тогда все было вполне справедливо, ведь не мы же напали на русских, а они на нас, а с врагом все средства хороши. Теперь замученный срочник казался Саиду его собственным зеркальным отражением.