Арман Жан дю Плесси Ришелье - Мемуары «Красного герцога»

Собираясь уехать из Парижа, он приказал уже укладываться, но по совету преданных ему лиц, в том числе и Сен-Симона, состоявшего тогда фаворитом при Людовике XIII, явился вечером в тот же день к королю в Версаль.

Король чрезвычайно милостиво принял своего первого министра, а на другой день победа, одержанная Ришельё над королевой-матерью, стала до такой степени очевидной, что придворные не замедлили снова откочевать из зал Люксембургского дворца в приемную Ришельё.

Этот день, а именно 12 ноября 1629 года, носит название «journee de dupes» (дня обманутых), так как многие тогда горько ошиблись в расчетах. Некоторым из наиболее ревностных сторонников Марии Медичи пришлось дорого поплатиться за свою вражду к кардиналу.

Сама королева-мать все еще, видимо, не хотела признать себя побежденной. Проведав, что король увлекся, насколько это было возможно при его религиозных опасениях и малокровном организме, одною из фрейлин своей супруги, девицей Готфор, Мария Медичи пыталась при ее содействии подорвать доверие Людовика XIII к первому министру.

Попытка эта оказалась безуспешной, потому что король, благодаря физиологической неспособности сильно увлекаться особами прекрасного пола, не придавал большого веса просьбам и увещаниям предмета платонической своей страсти. Кардинал Ришельё воспользовался утомлением и раздражением, в которое приводили короля интриги его матери, для того чтобы окончательно удалить ее от двора.

Уступая настояниям кардинала, Людовик XIII, находившийся со всем своим двором в Компьене, уехал оттуда тайком, на рассвете, со своей супругой, министрами и придворными. Маршал Этре остался при Марии Медичи с несколькими ротами гвардейцев в качестве почетного караула.

Ей было предложено отправиться по желанию в Мулен или в Анжер. Король изъявлял согласие предоставить ей в управление любую из областей: Бурбоне или Анжу, по собственному ее выбору; но она не хотела и слышать о каком-нибудь компромиссе и решилась с помощью младшего своего сына, Гастона Орлеанского, поднять во Франции восстание.

Ей самой чуть не удалось овладеть укрепленным городом Капелль, находившимся близ фландрской границы, но Ришельё, извещенный своими шпионами о сношениях ее с местным комендантом, успел своевременно принять меры предосторожности.

Королева-мать въехала уже в капелльское предместье, когда узнала, что в город прибыл всего лишь за несколько часов перед тем новый комендант. Видя свои замыслы разгаданными, Мария Медичи признала всего более благоразумным для себя удалиться за границу.

Новый комендант мог бы, разумеется, этому помешать, но предпочел спокойно пропустить мимо крепости королеву и ее свиту. Весьма вероятно, что он выполнял полученную от Ришельё инструкцию и что Мария Медичи, удаляясь из Франции, куда ей не суждено уже было вернуться, сообразовалась без ведома и против желания с видами и предначертаниями своего врага.

Тем временем принц Гастон подготовил все уже к новому восстанию, к которому примкнули губернаторы областей: Прованса, Пикардии и Бурбоне. Убедившись в безуспешности мирных переговоров с братом, Людовик XIII двинул против него к Орлеану войска.

Гастон вынужден был отступить в Бургундию, откуда бежал через Франш-Конте в Лотарингию. Король объявил сообщников своего брата виновными в государственной измене, но парижский парламент, в котором существовала тогда сильная партия, враждебная Ришельё, отказался занести эту резолюцию в протокол.

Непосредственным поводом к закончившейся так печально для Марии Медичи ссоре с кардиналом послужило опять разногласие по вопросу о приискании невесты принцу Гастону. Прожив всего лишь год с первой своей женою, принц овдовел. Мария Медичи хотела женить его на одной из своих итальянских родственниц.

Анна Австрийская, в свою очередь, интриговала в пользу австрийской или испанской принцессы. Король, завидовавший брату, у которого от брака, продолжавшегося всего только год, родилась уже дочь, объявил Ришельё, что незачем торопиться с поиском принцу Гастону невесты.

Несмотря на королевское запрещение, Гастон Орлеанский, радушно встреченный при дворе владетельного герцога Лотарингского, женился на его сестре, а затем уехал в Брюссель к королеве-матери, где вместе с нею заключил договор с Испанией.

Мадридский кабинет обрадовался случаю вмешаться во внутренние французские дела, возбудив серьезное восстание против Ришельё и Людовика XIII. Заговорщикам удалось привлечь на свою сторону лангедокского губернатора, герцога Монморанси, обиженного тем, что король, по совету Ришельё, отказывался произвести его в чин коннетабля.

Чтобы устранить мятежников, кардинал предал суду сторонника Марии Медичи маршала Марильяка, сидевшего в тюрьме с самого дня «обманутых».

Маршала обвинили в лихоимстве и отрубили ему голову. Эта суровая мера красноречиво свидетельствовала о решимости Ришельё не церемониться со своими противниками, но тем не менее не произвела на заговорщиков ожидаемого впечатления.

Принц Гастон, выступив из Лотарингии с отрядом, состоявшим преимущественно из испанцев, немцев, итальянцев и бельгийцев, благополучно пробрался в Лангедок, где соединился с герцогом Монморанси. Людовик XIII и Ришельё вступили тем временем с многочисленной армией в Лотарингию, взяли Нанси и в продолжение недели окончили там войну. Счастье благоприятствовало королевским войскам и в Лангедоке.

В битве близ Кастельнодари герцог Монморанси, отличавшийся геройским мужеством, был опасно ранен и взят в плен. Несмотря на единодушное заступничество всего двора и на блестящие заслуги самого Монморанси, он был приговорен к обезглавлению и приговор этот был исполнен над ним в Тулузе.

Главный зачинщик заговора, принц Гастон, видя, что дело принимает неблагоприятный оборот, изъявил покорность королю и кардиналу, выдал своих сообщников и вымолил себе помилование на самых унизительных условиях.

На обратном пути из Тулузы Ришельё заболел, вследствие чего ему пришлось пробыть довольно долго в Бордо. Пользуясь отсутствием кардинала в Париже, Мария Медичи поручила своим сторонникам похитить г-жу Комбале и привезти ее в Брюссель.

В случае, если бы похищение удалось, планировалось держать племянницу кардинала в плену до тех пор, пока Ришельё не согласится на возвращение королевы-матери во Францию. Попытка эта не увенчалась успехом и только еще более раздражила Людовика XIII. Король писал г-же Комбале, что если бы ее действительно увезли в Брюссель, то он сам, во главе пятидесятитысячной армии, отправился бы туда выручать ее из плена.

Беспрерывно интригуя в самой Франции против короля и его премьера, Мария Медичи и принц Гастон не стеснялись высказывать свое несочувствие внешней политике кардинала. Они открыто принимали сторону Испании и Австрии, с которыми в то время Франция вела неофициальную войну.