Михаил Барклай-де-Толли - Изображение военных действий 1812 года
Из пушек, поставленных на берегу, стреляли наудачу. Суматоха была неописанная; слышны были только крики и выстрелы, виден только огонь из пушек и ружей. К утру туман рассеялся. Барклай де Толли немедленно распорядился, выступив сам против главной силы шведов, атаковавшей город с правой стороны. Бой закипел самый упорный, причем на стороне шведов были те выгоды, что они хорошо знали местность, более нежели наши солдаты были с ней свычны, и искуснее их стреляли.
При всех этих преимуществах, стойкость наших войск одержала верх над храбростью шведов, и к десяти часам утра уже ни одного из них не было на Куопиоском берегу. Узнав о возвращении Барклая де Толли, Сандельс не возобновлял нападений. Цель его была достигнута: отряд Барклая был отвлечен от содействия Раевскому.
Через неделю по отражении шведов к Куопио пришли семь канонирских лодок, под начальством лейтенанта (впоследствии адмирал и генерал-адъютант) Колзакова, с большими затруднениями переведенные из озера Сайма в озеро Калавеси. От прихода этой флотилии положение Куопио сделалось надежнее, так что Барклай решился перейти к наступательным действиям; именно: он хотел атаковать Сандельса в его позиции у Тайволы.
С этой целью, по предложению приехавшего по высочайшему повелению из Петербурга в Финляндскую армию, флигель-адъютанта маркиза Паулуччи, приступлено было к деланию плотов, из которых каждый мог бы поднимать около полуроты пехоты, с одним орудием. Первые плоты оказались на опыте неудобными, и потому вытребован был из Петербурга корабельный мастер, который и приступил к постройке перевозных судов; но, пока он занимался этой работою, Барклай де Толли, по просьбе своей, был уволен из армии, для пользования болезни.
Правда, что, еще страдая от полученной под Прейсиш-Эйлау раны, он был утомлен от трудного похода и беспрерывной деятельности, но главной причиной его отъезда было неудовольствие, можно сказать, гнев, на него главнокомандующего, и без того уже, как мы заметили, не хорошо к нему расположенного. Отъезд Барклая возбудил общее сожаление в его корпусе. Место его заступил, 1 июля, Тучков, совершенно оправдавшийся в своих действиях.
Во время отсутствия Барклая де Толли дела наши почти не изменялись до половины августа, когда граф Каменский, сменивший Раевского, одержал над Клингспором блистательную победу у Куортанского озера. Не входя в описание дальнейшего хода войны, так как Барклай де Толли в нем не участвовал, скажем только, что к декабрю вся Финляндия была за нами и что неприятельские войска перешли в пределы собственной Швеции, за Торнео. В это же время граф Буксгевден получил присланное им увольнение от начальствования армией и на место его был назначен генерал от инфантерии Кнорринг.
Новый главнокомандующий нашел войска наши в Финляндии разделенными на четыре корпуса: Улеаборгский – Тучкова; Вазский – князя Голицына (впоследствии московский военный генерал-губернатор), Абоский – князя Багратиона, и Нюландский, или Гельсингфорский, – графа Витгенштейна. Еще особый отряд находился в Куопио, в ведении выборгского военного губернатора.
Финляндия была покорена, но Швеция не обнаруживала никакого желания заключить мир, и потому, чтобы скорее достигнуть его, император Александр повелел Кноррингу положить целью военных действий немедленное и решительное перенесение театра войны на шведский берег. Зима представляла к тому большие удобства, и, вследствие этого, Кноррингу велено было двинуть наши корпуса: Улеаборгский – через Торнео; Вазский – из Вазы, по льду Ботнического залива, в Умео; Абоский – по льду же, на Аландские острова.
Улеаборгский корпус должен был, при встрече с находившимися на севере шведскими войсками, быстро атаковать их, разбить, стараться захватить местные магазины, и потом, как можно скорее, следовать к Умео, лежащему в Вестроботнии, против Вазы, при самом узком месте Ботнического залива, называемом Кваркен. Абоскому корпусу надлежало решительно напасть на Аландские острова, истребить находившиеся там шведские войска, обезоружить собранную на островах милицию и готовиться к переходу, по покрытому льдом Ботническому заливу, на шведский берег.
Вазский корпус долженствовал во время движения наших войск на Торнео и Аланд идти из Вазы, через Кваркен, в Умео и, заняв этот город, поспешнее соединиться с Улеаборгским корпусом, после чего всем трем корпусам надлежало обратиться на Стокгольм, истребить шведский флот и занять там места, в которых войска наши могли бы держаться по вскрытии моря. Улеаборгскому и Вазскому корпусам предписывалось запастись десятидневным провиантом в сухарях. Для сохранения строжайшей дисциплины между войсками, командирам всех трех корпусов предоставлялась неограниченная власть.
Декабрь 1808 года и январь и февраль 1809 года – благоприятнейшие месяцы для повеленного императором Александром похода в Шведские пределы, – прошли в бездействии. В течение этого времени двое из корпусных командиров, Тучков и князь Голицын, занемогли, и вместо них были назначены: командиром Улеаборгского корпуса – граф Шувалов, Вазского – Барклай де Толли.
Продолжая сохранять высокое мнение о Барклае и полагая, что, с удалением прежнего главнокомандующего, он не затруднится возобновить оставленное за полгода перед тем служение в Финляндской армии, император писал ему, 1 февраля 1809 года: «Надежда моя, по опытной службе вашей, на употребление вас в важных случаях военных, решила меня, в прошедшее лето, на увольнение вас во время самых военных действий, для восстановления расстроенного вашего здоровья. Ныне же, как здоровье ваше поправилось, а в Финляндской армии предполагаются военные действия важнейшие и решительные, то я и не нахожу приличнее употребить при оных кого другого, кроме вас.
Посему и не оставьте поспешнее явиться у главнокомандующего Финляндской армией генерала Кнорринга. Не нахожу нужды изъяснять вам, сколь много я надеюсь на ваше усердие к службе, а потому и остаюсь уверенным, что препорученное вам от главнокомандующего армией исполните вы с приобретением всех предстоящих затруднений». В одно время с этим рескриптом, Барклаю было пожаловано 3 тысячи рублей серебром на подъем. В это время Барклай де Толли находился в Петербурге и через несколько дней отправился в Або.
Недовольный потерей драгоценного времени, император Александр изъявил Кноррингу письменно свое неудовольствие и требовал от него немедленного и безоговорочного исполнения своей воли. Кнорринг оправдывался разными затруднениями и заключал свое донесение следующими словами: «Привыкши, как добрый и послушный солдат, исполнять все повеления вашего императорского величества, я в долге, однако ж, признаться в недостатках моих, и для того, ежели вам, всемилостивейший государь, угодно настоятельно требовать исполнения плана, то осмеливаюсь всеподданнейше просить о всемилостивейшем моем увольнении от службы».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});