А. Горбунов - Анатолий Тарасов

Для Тарасова случай с Козырским стал хорошим уроком на всю жизнь. Впрочем, он учился на всех ситуациях, в которые его втягивала судьба. «У нас, тренеров, — записал он впоследствии, — большая, громадная власть: мы отвечаем не только за очки, но и за воспитание молодых людей. За их судьбы и характеры. Но как этой властью распорядиться? Как найти ту меру ответственности, что не позволяет злоупотреблять властью? Пожалуй, самые опасные подводные камни таятся именно здесь».

Тарасов на протяжении длинной тренерской жизни всегда стремился быть не только начальником, не только старшим тренером, но и другом своих подопечных. Ему хотелось, чтобы спортсмены полагались на него не только как на специалиста, но и как на товарища. Не всегда этого удавалось достичь. Но в большинстве случаев — а сколько поколений игроков работало с Тарасовым! — удавалось.

В Одессе Тарасов впервые столкнулся и с попытками влияния жен футболистов на тренировочный процесс и матчи. Потом, в хоккейном ЦСКА, он вспомнил об этом явлении и постарался направить его в «мирное русло». Тарасов организовал «женсовет» и стал использовать возможности матерей, жен, невест и подруг хоккеистов для необходимого тренеру воздействия на игроков. А в Одессе жены объединились стихийно и стали защищать своих мужей партизанскими методами. Однажды Тарасов с Афонькиным пришли на очередной матч. Их отозвала в сторонку жена кумира Одессы 29-летнего Ивана Борисевича и громко, чтобы слышали все стоявшие неподалеку футболисты, рассерженным голосом принялась отчитывать, словно нашкодивших мальчишек. «Мы, — подчеркивая местоимение, выговаривала она, — недовольны вами. Вся команда. Все недовольны. Вы тренируетесь слишком много. Хотите выделиться. Мы не поставим вас в основной состав, если вы не будете вести себя скромнее. Вы должны тренироваться, как все, — не три раза в день, а три раза в неделю. Скажите на милость, какие энтузиасты отыскались…»

Сразу после завершения чемпионата 1939 года, в котором динамовцы заняли последнее — четырнадцатое — место и покинули группу «А», Тарасов и Афонькин из Одессы уехали. Их пригласили в московскую команду «Крылья Советов». Предложение оба с удовольствием приняли. Появилась возможность жить дома и играть не только в футбол, но и — зимой — в хоккей с мячом. Поскольку из Одессы уехали поздней осенью, начинать пришлось с хоккея.

Тренером в хоккейных «Крыльях» был Матвей Гольдин. Тарасов и у него учился — умению увлечь спортсменов, разговаривать с ними темпераментно, эмоционально, но даже с самыми молодыми как с равными, не становясь в начальническую позу и не корча из себя всезнайку.

Тренировались зачастую на очень плохом, с трещинами льду, в несусветный холод (отогревали друг другу носы и уши, чтобы не обморозиться), но не роптали — только веселились, подтрунивая над партнерами и над Гольдиным, которого, казалось, не брал никакой мороз.

В «Крыльях» Тарасов встретил человека, который спустя годы стал одним из крупнейших в стране специалистов по хоккею с шайбой, — Владимира Кузьмича Егорова. В момент появления Тарасова в команде Егоров был ее капитаном — и футбольным, и хоккейным.

Тарасову казалось, что всё наконец-то определилось: он будет работать на заводе, играть за «Крылья Советов» — летом и зимой — и постепенно готовить себя к настоящей тренерской работе. Однако всё изменил призыв в армию: с 7 февраля 1940 года, так и не успев поиграть за «Крылья» в футбол, Тарасов приступил к военной службе в Московском авиационном училище связи.

«Юный динамовец», студенческая команда, одесское «Динамо», «Крылья Советов» — и вот цепочка оборвалась. Судьба привела Тарасова в армию и связала его с ней на три с половиной десятилетия.

Первое воинское звание Тарасова — рядовой. Он и тогда, пройдя от и до курс молодого бойца, и потом, облачившись в полковничью форму, называл «чудаками» тех, кто с неудовольствием шел на армейскую службу, считая время, проведенное на ней, потерянным, или — что гораздо хуже — старался от нее отлынить. «И дело не только в том, — говорил Тарасов, — что уровень технического оснащения войск сегодня настолько высок, что каждому молодому человеку — хочет он того или нет — приходится в армии повышать уровень своих знаний, учиться, но и в том, что воинская служба становится своего рода ускорителем совершенствования характера молодого человека».

Начальник физподготовки училища Борис Иннокентьевич Шангин, по всей вероятности, увидел в Тарасове нечто такое, что привело его к решению назначить солдата, только-только прошедшего курс молодого бойца, тренером футбольно-хоккейной команды учебного заведения. Тарасов рьяно взялся за дело. Сколотил вместе со слушателями коллектив, быстро превратившийся в лучший в Московском военном округе. Спустя несколько лет на базе команды училища были сформированы ставшие на какое-то время знаменитыми в стране футбольный и хоккейный клубы Военно-воздушных сил (ВВС).

В футбольной команде и в команде по хоккею с мячом Тарасов был не просто тренером, а тренером играющим. В таком совместительстве он видел крайнюю необходимость для себя — спортсмена, продолжающего активно играть в футбол и хоккей, но мечтающего при этом о тренерской стезе. А тренерское дело Тарасову уже тогда виделось основным делом жизни.

Приходилось нелегко. Нужно было соответствовать статусу играющего тренера, быть примером для остальных на площадке. У Тарасова никогда не было иллюзий относительно уровня своих игроцких способностей. Он видел, что в команде были хоккеисты и футболисты, которые играли лучше, чем он. «Им, — вспоминал Тарасов, — я мог дать только один урок — абсолютной преданности спорту. И потому я тренировался с особой страстью, при всех условиях, в любую погоду: в слякоть и мороз, в дождь и снег». Тарасов первым приходил на занятия, время на которые выделялось за счет часов, отведенных на физподготовку, последним их покидал. Много учился, много читал, вел записи всех тренировок, тщательно к ним готовился, анализировал матчи и разбирал их с партнерами. В училище и родился знаменитый призыв Тарасова: «Тренироваться азартно, весело, с улыбкой!»

Опыт работы с командой училища не был продолжительным. Весной 1940 года Тарасова перевели в ЦДКА. Он отправился на подготовительный сбор армейского клуба в Батуми, где поближе познакомился с Григорием Федотовым, признанным тогда мастером. Гриню, как называл Тарасов Федотова, он знал и раньше. В детстве Толю с Юрой мама почти каждое лето отвозила к знакомым в деревню — в район Ногинска и Глухова. В тех краях родился, вырос, научился играть в футбол Федотов. Местные мальчишки, и Федотов был среди них, иногда принимали Толю Тарасова в состав одной из «диких команд», бесконечно сражавшихся на пустырях. «Мог ли я догадываться, — вспоминал Тарасов, — что спустя несколько лет наш Гриня станет звездой первой величины и мне выпадет счастье изо дня в день тренироваться рядом с ним!» На юг тогда Федотов приехал позже других. Он восстанавливался в Москве после операции — ему, страдавшему от ангины, удалили гланды.