Дневник 1879-1912 годов - Александра Викторовна Богданович
18 февраля. В дворянском собрании один дворянин Шакеев говорил речь против административной ссылки, предлагал просить государя ее окончательно уничтожить. Вот дух времени!
20 февраля. Говорят о двух наградах: Баранов-Веста – генерал, а Баранцов – граф.
Иславина рассказала анекдот про рану Зеленого: Мессарош, брат Карпович, защищая сестру от злых языков, сказал, что Зеленой ничего не может сделать, что он ранен в такое место, и что он это знает из верного, самого верного источника – от сестры, которая сама видела.
24 февраля. Заходил граф Игнатьев. Такой фокусник! Говорит, что ни за что не примет портфеля министра народного просвещения, что не только устно, но и письменно отказался от этого, но не прочь быть на месте Ливена, так как любит сельское хозяйство.
25 февраля. Утром был Бильбасов. Е.В. сумел склонить его к тому, что он согласился не писать более против настоящего положения дел, а будет писать то, что правительству нужно, – в унисон с Лорисом.
1 марта. Такое страшное злодейство свершилось, что до сих пор не могу прийти в себя. Было у нас много народу. Еще не все разошлись – вбежал Скалой со страшным криком: «Сейчас было покушение на жизнь государя. Царь сильно ранен, двое конвойных убито и еще восемь человек контужено и ранено!» Е.В. подбежал к нему, не доверяя известию. Скалой был у нас в 2 часа и несколько минут.
Е.В. тотчас же отправился ко дворцу. Там масса народу: войска, свита государя, министры – толпились у дворца.
Никого не впускали во дворец, кроме членов императорской фамилии. Е.В. пробрался с Милютиным и Грейгом на комендантский подъезд и там узнал тяжелые подробности. У государя были раздроблены обе ноги ниже колен, осколком окровавлено всё лицо и грудь. Царя без фуражки посадили на полицмейстерские сани; два офицера стали по бокам, поддерживая голову, и в таком положении привезли во дворец. Случилось это в 1 ¾ часа, и уже в 3 часа 35 минут царя не стало. Такой позор трудно перенести.
У нас целый день сменялся народ – все с негодованием относятся к этому страшному делу. Е.В. был у митрополита, у Лориса. Скорбь великая. Дай Бог, чтобы еще не прибавилось позорного пятна на страницы русской истории.
2 марта. Е.В. вернулся из собора очень расстроенный, заплаканный. Янышев сказал проповедь. «Государь не скончался – он убит! Убит!» – закричал он на всю церковь. Эти слова были встречены глухими рыданиями.
Был Суворин. Он очень сдержанно себя держит. Была принесена присяга новому императору[5]. Тоже был выход во дворце.
Цесаревич очень расстроен, говорил сквозь слезы. Она[6] тоже. Тело покойного царя лежит в комнате рядом с его кабинетом, что называется «рабочая».
Много рассказывают разных подробностей. Когда новый царь узнал о несчастном событии, он так растерялся, что бросился на место покушения, и только проезжий генерал его, можно сказать, разбудил, сказав ему: «Ваше место во дворце, спешите туда».
Подробности начинают раскрываться. Он лежал на мостовой. Первым к нему подбежал офицер Новиков, потом вел. кн. Михаил, и таким образом его подняли. Лошади Дворжицкого испугались и умчались, но наконец их удалось поймать и посадить царя в сани.
3 марта. Найдены еще злоумышленники. Так их будет меньше. Не хочется верить, что их много. Печать трудно удержать – всегда проврется то одна, то другая газета. Говорят, что на месте гнусного, страшного происшествия толпы народа всё сменяются. Какое страшное чувство – убить царя!
Сегодня покойного перенесли в церковь Зимнего дворца и была панихида. Говорят, государь очень изменился. Ему намазали лицо белой краской, чтобы не видно было ран, правая рука тоже в крови – какое страшное чувство!
Один из убийц, бросивший две бомбы, умер, а первый, Рысаков, мещанин (слава Богу, не дворянин), говорят, начал выдавать своих. Молодой государь очень взволнован. Трудная ему предстоит задача. Дай Бог ему справиться с крамолой и социализмом.
4 марта. Найден подкоп на Малой Садовой, угловой дом, там помещался склад сыров «Кобозева», – по этой улице государь обыкновенно возвращался из манежа во дворец. Мина подведена под середину улицы. Очень тщательно сделано.
Рассказывают, что рядом, по левую сторону гроба, во время перенесения тела в церковь, шла Юрьевская, составляя как бы принадлежность гроба. Нынешний государь, говорят, ей сказал: «Покойный государь нас разделял, но горе наше общее нас сблизило».
Читала прокламацию – извещает о смерти убитого государя. Видно, что не здесь напечатана, хотя помечена 1 марта 1881 года, а внизу «Типография "Народной воли", 2 марта 1881 г.». Это уже у них было давно подготовлено, они уже решили с ним в этот день покончить, и по этому случаю во многих местах у них стояли готовые люди и устроены разные вспомогательные средства.
5 марта. Тяжелое впечатление не укладывается, напротив, – живет и растет с каждым днем. Трудно прийти в себя, опять начать прежнюю жизнь, отдаться прежним интересам. Говорят, найдено много новых людей. Дай Бог, чтобы спокойствие и безопасность нового царя были обеспечены.
Рассказывают много новых подробностей о происшествии, какие минуты пережил царь. Подкоп на Малой Садовой был сделан искусной рукой. Хозяин лавки скрылся.
Говорят, что вел. кн. Константин, которому приписывают много дурного, но который в этом деле, по моему убеждению, ни в коем случае не может быть повинен, в день присяги новому царю подошел к стоящему во дворце караулу Кавалергардского полка и дважды их поздравил с праздником – на это приветствие солдаты отвечали полным молчанием. Юный офицер, командовавший взводом, был смущен этим молчанием. Он не слышал поздравления и думал, что вел. князь здоровался. По его уходе он заметил это солдатам, на что ему старый фельдфебель, там находившийся, сказал: «Великий князь не здоровался, а поздравлял нас с каким-то праздником». Это было подтверждено и находившимся тут же камер-лакеем. Всё это привело в большое волнение офицера.
Соханский привез рисунок того состава, которым смертельно был ранен государь. Весу в нем 6 фунтов, по виду – коробка конфет Ландрина, устроен он адски: так поставлены провода, что взрыв должен произойти во всяком случае, а последствия взрыва, к сожалению, мы знаем и век не забудем.
Е.В. поехал во дворец поклониться государю. Вернулся он с таким впечатлением, что всё это внешнее, что окружает покойного государя, изглаживает впечатление, что издали как-то больше, глубже чувствуешь эту утрату, сделанную таким страшным злодейским образом. Громадный золотой балдахин посреди церкви,
