В. Беляев - Огонь, вода и медные трубы

Здесь подходят слова стихотворения М.Ю. Лермонтова

Ужасная судьба отца и сынаЖить розно и в разлуке умереть.И жребий чуждого изгнанника иметьНа родине с названьем гражданина!

У меня сложилось твердое убеждение, что надо подружиться с кем — нибудь.

Начал присматриваться к окружавшим меня бойцам и обратил внимание на сержанта Молчанова. Он был командиром отделения. По штатному расписанию в отделении должно быть 9 бойцов. Так как, рота была не полного состава, у него в подчинении было 5 человек.

Молчанов был рослым парнем, чуть повыше меня. Он отличался хорошим телосложением, немногословностью и, главное, добросовестным отношением к службе. Ни одного раза никто не слышал, чтобы он проявил слабость или говорил о трудностях, которые выпали на нашу долю. Смотрю на него и думаю, — Вот это парень, так парень, хорошо, если бы все были такими, как он.

Другой боец, на которого нельзя было не обратить внимания, Пигольдин Когда он шел, то голову немного выдвигал вперед, как бы высматривая или вынюхивая что — то.. Непонятно почему, но он вызывал у меня какое — то неприятие. На вид ему было лет 30. Он был в подчинении Молчанова.

С первых дней пребывания в роте, он не на шаг не отходил от Молчанова. Как только объявляли привал или мы останавливались для занятия боевых позиций, он сразу же подбегал к Молчанову. и, начинал с ним о чем — то говорить. Если приезжала кухня, то он хватал котелок своего командира и бежал получать для него еду. Ну, а когда приходилось рыть окопчики, он опять тут, как тут. «Ты сиди, сиди! Я сам все сделаю». — с этими словами он начинал энергично капать землю.

Смотрю на все это и, диву даюсь, к чему это подхалимство? О чем можно непрерывно говорить, не умолкая ни на минуту? Молчанов, как правило, слушал молча и тем самым оправдывал свою фамилию. Было ясно, что мне с ними не по пути. По пути, не по пути, а приятеля завести надо!

Нельзя было не обратить внимания еще на одного бойца Коломицына. Был он не молод. На вид ему было лет 30, а может быть и все 35. Отличался молчаливостью. Все, приказы выполнял основательно. Никогда не хныкал. К слову сказать, хныканья в роте совсем не было. Все понимали — война!. На марше и на привалах всегда старался быть рядом с лейтенантом Колюшенко Да и лейтенант проявлял к нему особое внимание. Оба они были украинцами. Этим и объясняется их тяготение друг к другу. К такому выводу пришел, наблюдая за ними.

После всех этих наблюдений мой выбор пал на молодого бойца, который еще в бане, в Перми, сказал про тех девиц, которые с нами мылись, что они «обтекаемые» Мною было принято твердое решение сблизиться, подружиться с ним.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЛЕЙБ ГВАРДИИ РЯДОВОЙ

Идем в поход неудержимой лавойИ не сдержать напора, нас не счесть.Идем в поход, и это — наше правоИ боевая воинская честь.

Итак, мой выбор пал на молодого бойца Виктора Ордынцева. Был он на полголовы ниже меня и отличался подвижностью. Улыбка никогда не сходила с его лица. Больше всего он любил острить по всякому поводу и без всякого повода. Надо сказать это у него хорошо получалось!

Иногда Витька начинал декламировать стихи, а то и петь. При этом он становился так, чтобы быть в центре бойцов, немного откидывал голову назад, чуть — чуть прикрывал глаза и, выбросив вперед правую руку, как вождь мирового пролетариата, начинал декламировать, растягивая слова. В свое исполнительское искусство он вкладывал всю свою неугомонную душу, читал с выражением, делая ударения там, где это требовалось.

Вот и в этот раз он привлек к себе всеобщее внимание художественной декламацией.

Она поет и звуки тают,Как поцелуи на устах.

Пауза. Все взоры устремляются на него. Кто жевал, так и застыл с куском хлеба во рту. Кто чистил винтовку, так и замер в ожидании интересного продолжения о красавице — девице. Даже Пигольдин, который, как всегда, что — то тараторил Молчанову, примолк. А Витька продолжает

А у ворот собаки лаютИ пенье то наводит страх.

Опять пауза, а на лицах слушателей сомнение. Их лица как бы говорят: опять сострит черт эдакий! А неугомонный Витька продолжает

Она поет лесные звериВсе в норы прячутся скорей,Соседи закрывают двериПлюется дворник Федосей.

После этих слов Витька делает паузу, чтобы последним четверостишьем окончательно убедить слушателей в непревзойденности своего таланта.

Мороз по коже продираетВстают у лысых волосаИ все как — будто умоляютНе пой ты, дева красота!

— Ну ты и фрукт! Опять шутку отчебучил! — говорит один из присутствующих стариков. А Витька с торжествующей улыбкой озирает всех и видно, как он радуется эффекту, произведенному на слушателей

Много позже, перечитывая стихи М. Ю. Лермонтова, встретил две первые строчки в одном его стихотворении, а все остальное это уже народное творчество…

Когда приезжала кухня, старался сесть поближе к нему. Порой заговаривал с ним. Это дало положительный результат. Вскоре мы с ним подружились и всегда оказывались рядом. Ели из одного котелка

А наступление наше продолжалось..

Отступавшие фрицы уничтожали все, что не успевали вывезти или, что нельзя было вывезти. Деревни сожжены, кирпичные здания, железные дороги, мосты были взорваны. Перед тем, как уходить они расстреливали людей, не успевших спрятаться. Домашний скот, лошадей, коров, которых они не успели съесть, безжалостно уничтожали.

Обычно при освобождении деревень жителей, которые оставались еще живыми, не было видно. Они куда-то прятались. Но в одной деревушке из подземелий, выползло несколько местных жителей. И уж совсем невероятное событие — среди них оказался мужик лет за сорок. Ему тотчас же выдали обмундирование и в строй!

Он стал доказывать, что освобожден от воинской службы и даже предъявил документ, как он говорил, «белый билет». В этом документе значилось, что он является инвалидом в связи с дефектом слуха, поэтому освобожден от воинской службы. Но его никто не стал слушать. Звали его Зайцев. Он всегда старался быть рядом со мной. Меня он ласково называл — сынком.

В один из первых дней пребывания в роте Зайцев подошел ко мне и, попросил: «Никогда не стрелял! Можно мне пульнуть?» «Конечно можно. — говорю — отойдем в сторонку». Он лег и через некоторое время раздался выстрел.. Возвращается ко мне и, потирая правое плечо, говорит: —"Бъеть! Бъеть" Это надо понимать так, что отдача винтовки при выстреле, была чувствительной.

Мне пришлось растолковать ему, что при выстреле надо приклад плотно прижать к плечу тогда и бить не будет.