Восточный фронт адмирала Колчака - Сергей Владимирович Волков
После остановки красных перед нами были сначала сведения, что они приводятся в порядок в Шарлыке (Михайловском), а затем, что туда прибывают еще части, действовавшие ранее против Оренбургской Южной армии, кажется, 24-я дивизия, без артиллерии, которая перевозилась куда-то по железной дороге. Так же как и мы, они выжидали окончания половодья, но в это время перебрасывали по железной дороге пополнения и части для контрнаступления.
Еще половодье не кончилось, как в руки к нам попали ценные документы, из которых совершенно ясны были дальнейшие планы красного командования. На Самарском направлении предполагалось удерживать во что бы то ни стало район Кинеля, а в район Бузулука должны быть переброшены части из-под Оренбурга и Туркестанская армия для удара с юга в левый фланг наступавших. Первый удар должен был получить ослабленный 3-й Уральский корпус и наша 11-я Уральская дивизия, без артиллерии и весьма слабая к этому времени по своему численному составу. К ней направлялись пополнения, по-видимому, в том же состоянии, о которых сказано выше. Кроме того, специально для действия против нас сосредоточивалась в Михайловском (Шарлыке) особая ударная группа Павловского, сильно превосходившая нас численно, с большим количеством пулеметов и сильной конницей. Сосредоточение должно было закончиться еще раньше начала половодья, но запаздывало: некоторые части застряли в дороге.
Сведения эти с большим трудом были переданы в штаб армии и соседям. В штабе армии отнеслись, по-видимому, к этим сведениям не особенно доверчиво; очевидно, не верили в возможность организации контрудара. Мы получили приказание разбить группу Павловского, не ожидая окончания половодья. Мы были слабее, но решили выполнять приказ свыше о переходе в наступление при первой возможности, надеясь, что красные не успеют собрать все свои силы.
Наступление было неудачным и сильно подорвало дух бойцов, слабых численно и действовавших по грязи и воде, одетых во что попало. Через несколько дней попытка сбить противника была повторена, но здесь мы воочию убедились, что 24-я дивизия не разложена, богата пулеметами и что нам бороться с ней будет трудно. Немного позже начали оправдываться все полученные нами данные об организованном, общем наступлении красных. Наша разведка давала сведения о занятии красными пунктов сообразно с намеченным ранее планом контрнаступления.
Нас принудили скоро к обороне, а затем и к отходам, сначала медленным, а затем и более спешным, так как отступление всегда расстраивает части. Все же мы еще надеялись справиться с задачами, приблизившись к железной дороге и получив подкрепления. В Бугульминском районе наша слабая 11-я Уральская дивизия, получившая задачу обеспечения левого фланга 3-го Уральского корпуса, продержалась недолго и была принуждена к отступлению. Наши правофланговые части в это время были далеко впереди и угрожали Кинелю. Момент был решительный – требовалось величайшее напряжение на всем фронте, так как в этот момент один из обходящих мог превратиться в обойденного и разгромленного.
У нашего командования крупных армейских резервов не было, чтобы противостоять маневру, продолжая свой; влитые пополнения, подошедшие в половодье в разложенном состоянии, не могли помочь делу, а местами начали переходить к красным или даже содействовать им. Подошедший в район западнее Абдулина украинский полк «курень Шевченко» был двинут на участок 11-й дивизии, в наиболее угрожаемое место; днем этот полк был радостно встречен, как поддержка, а ночью он выставил пулеметы против своих соседей и штаба дивизии и пытался захватить насильно командный состав штаба 11-й дивизии для передачи красным. На другое утро курень был в рядах врагов. Это, конечно, страшно повлияло на дух измотанных уже частей.
Надежд на скорую поддержку или смену не оставалось. Вообще терялись надежды на тыл. Численность дошла до 200–300 человек в полку, совершенно раздетых, сменивших валенки на лапти или опорки. Мы притянули на свой левый фланг оренбургских казаков и усилили этим пехоту. Но фронт уже начал подаваться назад, и с каждым днем все быстрее. К нам прислали отряд партизан, кажется, на ст. Приютов, но в нем были элементы совершенно развращенные и непригодные для боевой работы на фронте. Это ли было причиной общего отхода, или еще были и другие, мне неизвестно, но началось общее отступление всей армии – начало общего конца всего Белого движения, крушение надежд, возлагавшихся на весну.
А ведь во время половодья корпуса получили задание – двигаться к Волге при первой возможности. Наш корпус должен был пройти через Бузулук и далее южнее Самары. Как представляла Ставка в это время свои силы и их состояние, предполагала ли пополнять их или двигать в наличном составе, мне лично неизвестно и до сих пор. Одно можно сказать, что армейское начальство своевременно получало донесение о положении. Рассчитывать на пополнение людей во время половодья можно было только при полном отсутствии ясного представления о разбросанности частей и о бездорожье. Наладить снабжение при таком состоянии дорог было тоже трудно. Значит, надеялись дойти до Волги в том виде и составе, в котором застало половодье. Какие же основания были для столь радужных надежд – сказать трудно. Единственное предположение – советские силы, энергия коммунистов в угрожаемые минуты были скинуты со счетов. Не верили, по-видимому, совершенно, что красное командование может справиться с задачами, поставленными в половодье по сосредоточению сил для противодействия нам.
Подробный разбор военных операций 1919 года когда-нибудь будет сделан; односторонне он был сделан в советских органах. В общем, он подтверждает, с одной стороны, критическое положение красных перед половодьем и энергичную работу для спасения фронта от окончательного разгрома, пользуясь временем половодья. И у них как бы все висело на волоске; и у них были люди раздеты, а пополнения брались прямо в ряды из деревень насильно. В итоге всего приходилось думать не о развитии успехов, а о другом: надо было во что бы то ни стало, во первых, задержаться где-то и, во-вторых, собрать силы
