В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
На первом же заседании, когда ротмистр поставил их в известность о цели своего приезда в Псков, а также о настроении и положении в Петербурге, все они выразили желание работать вместе и предложили взять на себя руководство политической и общественной стороной дела, предоставив ему исключительно военную и административную область.
Ротмистр постепенно все более и более знакомился с условиями местной жизни и мог уже дать себе вполне ясный отчет в том, каких результатов возможно ожидать от предполагаемого формирования.
В Пскове было довольно много офицеров тех воинских частей, которые стояли там в мирное время, но все они чем-либо занимались и большей частью торговыми делами. Так некоторые открыли магазины, кафе, рестораны и даже игорные карточные дома. Таким образом, элемент для формирования был малоподходящий и мог служить в армии только при наличии достаточного количества идейных офицеров, за которыми им волею или неволею пришлось бы тянуться. И в доброе старое время не все офицеры по своим нравственным и физическим качествам были равны, а разделялись на отличных, средних и плохих. Если отличные брали верх, то средние и плохие тянулись за ними, и полк представлялся в блестящем виде; при обратной комбинации полк бывал на скверном счету, и иногда приходилось прибегать к генеральной чистке, чтобы воссоздать действительно воинскую часть.
К сожалению, в данном случае наиболее лучший и воинственный местный офицерский кадр уже раньше уехал в Добровольческую армию и продолжал еще уезжать в Южную армию, вербовочное бюро которой, возглавляемое подполковником Бучинским, функционировало в Пскове.
Настроение у интеллигенции было вполне благоприятное, и все очень интересовались ходом и развитием переговоров с германцами и с нетерпением ждали начала формирования русской армии и дальнейших событий. Что же касается рабочего класса и крестьянства, то оно в большинстве тяготело к большевикам, в которых видело освободителей от германской оккупации, мешавшей им грабить помещиков.
Из всего, что было сказано выше, можно прийти к заключению, что базироваться при формировании только на местных офицеров и добровольцев ни в каком случае было нельзя, а потому надо было озаботиться такой постановкой вербовочного дела, при которой было бы возможно получить наибольшее количество приезжего материала и главным образом из Советской России, где все уже хорошо были знакомы с прелестями коммунистического рая.
Через две недели, то есть 15 сентября, приехал гауптман Э. и сообщил, что переданные им условия формирования русской армии являются приемлемыми для Германии и принципиальное согласие на него уже дано, но германское правительство хотело бы иметь некоторые гарантии в том, что указанная помощь действительно желательна русским монархистам и потому оно предполагает для выражения этого желания организовать монархический съезд в Пскове.
Для созыва этого съезда выехали в гор. Киев члены Государственной думы Дерюгин, Лавриновский, Горсткий и в качестве секретаря лейб-гвардии Преображенского полка капитан фон Дитмар.
Расходы по поездке этой делегации и по организации русского монархического съезда брали на себя германцы, и, кроме того, жители города Пскова лично от себя передали уезжавшим для той же цели значительную сумму денег.
С той же задачей выехал в Петербург и Москву бывший губернатор Г., которого германцы переправили через границу как своего курьера и под вымышленной фамилией.
Кроме того, в гор. Киев были командированы ротмистр Гершельман и обер-лейтенант фон Гаммерштейн. Они получили приказание довести до сведения добровольческих армий на юге о предполагаемом формировании в северо-западных губерниях и просить генерала графа Келлера принять командование новой армией.
Перед разъездом было общее совещание, на котором были выяснены и намечены ближайшие действия, а также было постановлено, что для выжидания окончательного ответа от германцев и поддержания связи в Пскове остаются фон Розенберг и Линде, причем им было предоставлено право, в случае необходимости, решать по собственному усмотрению все те вопросы, которые имели отношение к начатому делу.
Ротмистр обо всем изложенном отправил одному из оставшихся работать в Петербурге подробный доклад и в ответ получил также очень длинное письмо, в котором, между прочим, тот предупреждал его, что большевистская разведка осведомлена о происходящем в Пскове и потому советовал ему быть очень осторожным.
Вскоре, бежав из пределов Советской Республики, прибыл в Псков однополчанин фон Розенберга, ротмистр Гоштовт, который, состоя последнее время в монархических организациях Москвы, был хорошо осведомлен о положении и настроении там. Его доклад был очень интересен для работающих в Пскове, так как подтверждал правильность выбранного ими пути в деле восстановления Родины и этим давал уверенность в успехе. Москва также обратила свой взор с надеждой на германцев и в их политике искала выхода из создавшегося кошмарного положения.
Такими образом, предварительная работа перед формированием русской армии протекала вполне благоприятно и, за исключением некоторых шероховатостей, события развивались нормально и без особых затруднений.
К числу этих шероховатостей можно, безусловно, отнести и случай, происшедший недели три спустя после начала переговоров и явившийся, по-видимому, следствием решения германского посольства в Пскове поближе ознакомиться с предполагаемыми планом и настроением тех русских, которые принимали в нем живейшее участие.
Около середины сентября прибыли из Петербурга в Псков три элегантных русских штатских – все под вымышленными фамилиями и с германскими дипломатическими паспортами. По прибытии они сейчас же явились к германскому послу и получили от него рекомендации и всевозможные бумаги с просьбой оказывать им во всеми полное содействие.
Один из них, под фамилией Гаген, пришел затем в русское комендантское управление и, представив там свой паспорт и рекомендации адъютанту Петрову, сказал, что он является представителем и руководителем русской монархической партии «Белого Креста». Далее он сообщил, что ему еще в Петербурге была известна начатая здесь работа по формированию русской добровольческой армии, и целью его приезда сюда было желание принять участие в этой работе и помочь по мере своих сил. Он добавил, что их партия имеет тесную связь с германцами, которые ими содействуют во всем, а потому он может быть очень полезным для проведения всевозможных вопросов. В заключение он передал, что его партия располагает большими суммами, которые он готов предоставить в распоряжение армии.
В тот же день вечером Гаген с двумя своими спутниками пришли в офицерское гарнизонное собрание, где в очень неясных и туманных выражениях рассказывали о могуществе их монархической партии. Однако, когда некоторые из присутствующих задали ему несколько вопросов, касающихся общей деятельности монархистов, то выяснилось, что Гаген совершенно не осведомлен о ней, и было ясно, что он никогда не работал в этом направлении. Все это
