Софья Бенуа - Муслим Магомаев. Преданный Орфей

— С музыкой было совсем иначе: мне это нравилось. Нравилось, когда говорили о моих первых сочинительских опытах, когда хвалили мою музыкальность. А вот математику, все эти формулы, скобки, да и вообще что-нибудь считать, терпеть не мог. Дело дошло до того, что пришлось для меня приглашать репетиторов по общеобразовательным предметам. Помню одного из них, математика. Хороший был парень, очкарик-умница. Он мне про алгебру, а у меня в голове свое — музыка или гулянье. Ему надоела эта игра в одни ворота:

— Математика из тебя никогда не выйдет. Не потому, что ты тупой, просто ты никогда этим не будешь заниматься. Точные науки не хотят влетать в твою голову. Хотя если ты захочешь, то сможешь. Но ты совсем не хочешь… Поэтому давай о музыке.

И мы часами разговаривали об этом. Тетя Мура, видя, как мы долго сидим вместе, нахваливала меня, говорила дяде: «Вот усердие!..»

Как дети из любой другой школы, ученики из класса Муслима провели свое разделение учителей на категории любимых и не любимых, строгих и не очень. Видимо, в жизни Муслиму чаще попались хорошие учителя, коль он не забыл ни их имен, ни их отношения к своему предмету и ученикам, и с особой беспристрастной признательностью описал их в своих мемуарах. Были моменты в жизни ставшего мега-популярным Магомаева, когда он приглашал стареньких учителей либо на концерт, либо на ужин в ресторане после концерта. Ему доставляло удовольствие не только порадовать педагогов своими успехами, но и выказать тем самым свое уважение к их знаниям, педагогическому таланту и труду.

Вышний Волочек. Класс Валентины Михайловны Шульгиной

И все же большим удовольствием для Муслима Магометовича было вспоминать тех, кто преподавал музыкальную грамоту. Одним из тех, кому предназначались слова благодарности, был Арон Израилевич.

— Он вел у нас музыкальную грамоту. До конца жизни не забуду как он сразу научил нас, еще ничего не знающих в музграмоте, кварто-квинтовому кругу. Он сказал нам: «Я не буду говорить вам: «Здравствуйте, ребята! Садитесь». А вы не должны отвечать мне: «Здравствуйте, Арон Израилевич!» Я буду говорить вам: «Си ми ля ре соль до фа», а вы будете отвечать мне: «Фа до соль ре ля ми си «». И мы уже навсегда запомнили, какие диезы, какие бемоли должны быть на нотном стане.

Любовь к музыке была столь страстной, что свою первую мелодию мальчик сочинил в возрасте пяти лет, когда близкие еще ласково называли его Муслимчик. Мальчик, в котором от рождения дремали ноты, запомнил придуманную музыку на всю жизнь и, став взрослым, вместе с поэтом Анатолием Гороховым сделал из нее песню «Соловьиный час». Под музыку детства взрослый исполнитель пел в полных залах:

Смотрят звезды в тысячу глаз —Я к реке выхожу опять.Хорошо в соловьиный час Счастье повстречать.Хорошо в соловьиный час Счастье повстречать.

Когда мелодия стала песней «Соловьиный час», она вышла на пластинках и появилась в домашней фонотеке многих граждан СССР. Сама песня многим казалось коротенькой — всего три куплета. Похоже, что такое же мнение разделял и сам артист. Уже в 2005 году Магомаев вновь вернулся к воспоминаниям давних лет, и в частности, к песне, рожденной из детской мелодии.

«…Слушая запись, которая на пластинке, всегда было жаль, что прекрасная песня такая короткая. И вот теперь всё встало на свои места, словно пришло время неторопливого раздумья. Песня обрела прекрасное инструментальное вступление — импровизацию. В маленькой симфонии, сплетаясь с романтикой юности, зазвучала немного усталая. «Соловьиный час» из 2005 года — задумчивость взрослого композитора, остающегося юным в душе, умеющего видеть мир глазами детства»[7]. Так делилась впечатлениями от новой оранжировки старой песни давняя поклонница творчества азербайджанского исполнителя.

— В 5-летнем возрасте меня уже тянуло на «грустную музыку», и так до сих пор — Терпеть не могу всякие «Королевы красоты» и «Свадьбы», но очень люблю — «Благодарю тебя», «Мелодию» и т. д.

А еще Муслим Магометович уверял, что с ранних лет

«самому подбирать красивые созвучия мне было интересно — это лучше, чем играть чужую музыку».

Между прочим, с Анатолием Гороховым, написавшим стихи к песне «Соловьиный час», Магомаев создал и другие шедевры, среди которых «Шахерезада», «Далекая — близкая», «Рапсодия любви» и др.

Вспоминал как-то сам поэт-песенник А. Горохов[8]:

— У Муслима тогда было туго с деньгами. Мне капали авторские, и я с ним охотно делился заработанным. И надо сказать, Муслим оказался очень благодарным человеком.

Кстати, жизненная стезя Муслима могла бы пойти совсем по другому, не творческому пути, если б озорной мальчишка не прекратил свои шалости. О чем речь, думаете вы? Оказывается, однажды во время игры в человека-обезьяну, прыгая с дворовыми марзанами по деревьям, наш герой упал и сломал руку.

Вот как описывал это едва не ставшим роковым событие сам Муслим Магометович:

— Но, подражая Тарзану, его замечательной обезьяне Чите, мы не могли похвастаться настоящей обезьяньей ловкостью. Не хватало ее и мне — мои тарзаньи забавы кончились тем, что я, упав с дерева, сломал левую руку. Ее надолго упрятали в гипс, приказав, чтобы я вел себя тихо…

Легко сказать «тихо»… Когда гипс сняли, оказалось, что рука срослась неправильно. Лучше бы мне сказали, чтобы я носился сломя голову. Я тогда бы сделал прямо противоположное… Руку пришлось ломать. Но мне об этом не сказали — обманули, скрыли. Ломали под наркозом. Мне снилось, что я перекатываюсь в какой-то бочке с гвоздями, да еще без обоих днищ…

После больницы у меня не было чувства радости (как могло бы быть у всех нормальных мальчишек), что из-за сломанной руки появилась возможность бездельничать несколько недель. Может быть, я тоже бы этому радовался, но сломанная рука освобождала меня и от любимых мною занятий музыкой. Я уже тогда знал, что хочу быть и буду настоящим музыкантом. Как дед. Меня вовремя предупредили, даже напугали, что если я буду продолжать бегать и прыгать, как раньше, в следующий раз руку уже не исправить.

Так и буду жить с кривой рукой. Криворуким пианистом мне быть не хотелось. Я настолько испугался, что и вправду стал вести себя тихо. Насколько мог…

Анатолий Горохов