Кронштадтские этюды… - Руслан Георгиевич Илаев
Кронштадт и курортную зону: города Зеленогорск, Сестрорецк, Песочное, кемпинг, базы отдыха и иностранный туризм контролировала группа Юрия Комарова из ОПГ Александра Малышева.
Между Кронштадтом и Сестрорецком расстояние в 27 километров, а где-то посередке в поселке Тарховка обосновался мой односельчанин Руслан Базаев, мы с ним учились в одной Камбилеевской средней школе Пригородного района в Северной Осетии. У Руслана было два предприятия общественного питания: ресторан у музея «Шалаш В.И.Ленина» в Разливе и придорожное кафе «Изба» на Приморском шоссе, прямо на выезде из поселка. Заехал к нему, мы пообщались и обменялись телефонами, он пригласил меня домой и познакомил с супругой — она была осетинка и танцевала в балете Мариинского театра. Руслан пожаловался, что с падением советской власти доходы с ресторана перестали поступать — Лениным перестали интересоваться. Я в свою очередь проинформировал его о поступлении первой партии раненых из Северной Осетии, пострадавших в осетино-ингушском конфликте, и бесплатном лечении их в клиниках военно-медицинской академии и окружном госпитале Ленинграда. От него-то и узнал о Тадтаеве Тимуре, что проживал в Сестрорецке. При мне Руслан позвонил ему и довольно эмоционально рассказал о доставленных мной десяти раненых на лечение в Ленинград. Тимур изъявил желание встретиться и передать землякам фрукты, и как он сказал многозначительно, что-нибудь на десерт.
Так я познакомился с Тимуром Тадтаевым (Джако) — уроженцем Южной Осетии, он курировал все овощные базы курортной зоны. В Сестрорецке обосновался с середины восьмидесятых годов после срочной службы в армии, где служил в спортивной роте СКА Ленинград и являлся шестикратным чемпионом России по дзюдо. Тимур жаловался, что подвергается колоссальному давлению со стороны «малышевской» организованной преступной группировки, и сетовал на то, что не послушался друзей, которые уже выехали в Голландию и открыли там свой бизнес. Меня это сильно взволновало, и я обратил его внимание на открытые окна кабинета, выходящие во двор. Посоветовал снаружи закрыть металлической сеткой, а внутри повесить светонепроницаемые шторы, во избежание покушений бандитов. Рассказал ему, что недавно в окно владельцу магазина Такулову в Ленинграде бросили боевую гранату, но она по счастливой случайности не взорвалась. Как же я был прав в своем беспокойстве, когда спустя неделю Тадтаев позвонил мне, сообщив, что на него было совершено покушение. В ангар с фруктами и овощами вошел интеллигентного вида молодой человек, одетый с иголочки и спокойно разрядил в него обойму из пистолета. Спасло Тимура активное занятие дзюдо, он резко увернулся и в прыжке выскочил за ворота ангара. Но я почему-то был уверен, что визит «комаровской братии» был, скорее всего, предупредительным, хотели бы убить-убили бы, не моргнув. С горечью и удивлением я наблюдал, как начали отстреливать моих земляков — владельцев предприятий торговли и недвижимости в Ленинграде и Ленинградской области. Был убит выстрелами в голову владелец двух магазинов в Ленинграде Цомартов, два осетина, купивших универмаг в Красном Селе, также стали жертвами местных бандитов. Я хорошо запомнил одного из них, когда за полтора месяца до убийства знакомился с ним, заметив, что у него не было левой кисти, и он носил протез в черной перчатке. Было совершено несколько покушений на Бориса Кочиева — сопредседателя осетинской общины в северной столице.
В октябре 1992 года Александр Малышев и восемнадцать его ближайших сообщников были арестованы по делу предпринимателя Дадонова, его выпустят из СИЗО лишь осенью 1995 года. Однако уже в августе 1993 года были освобождены под подписку о невыезде ближайшие соратники Малышева Кирпичев, Берлин и Геннадий Петров. На короткое время кровавый беспредел был приостановлен, еще только набирали силу «тамбовские», руководимые одноруким лидером Барсуковым-Кумариным.
А тут в июле 1993 года раздался звонок от одного из моих близких родственников, он радостным голосом сообщил, что на подъезде к Кронштадту и везет два КАМАЗ-а, груженных сахарным песком в сопровождении еще четырех уроженцев города Ардон. Звонивший просил оказать содействие в реализации сахара в магазинах Кронштадта. Называется этот подход не иначе, как «здравствуй жопа — Новый год». Крайне необдуманное решение моего родственника могло просто погубить всех участников этой «сладкой» экспедиции. Им просто повезло, что наступило мнимое затишье перед бурей, и они не попали под молох малышевских беспредельщиков, как, впрочем, повезло мне. Когда эти два загруженных сахарным песком КАМАЗ-а подъехали к корпусу нашего девятиэтажного дома, я понял, что проблемы уже нарисовались в ближайшем будущем. Загнав груженные машины за корпуса шестнадцатого квартала и определив всю великолепную пятерку на постой в местную гостиницу, я отправился к своей знакомой — директору торгового центра. С Еленой Ивановной обсудил возможности реализации сахара на ее предприятии, она тут же обзвонила другие продовольственные магазины, определив их потребности в сахаре и возможности по реализации. Елена Ивановна рассчитала и озвучила, что потребуется не менее трех недель для окончательного расчета с поставщиками.
Неприятности, тем не менее, начались уже через три дня после сдачи сахара в продовольственные магазины Кронштадта. Я направлялся к себе в поликлинику, когда на улице Советской ко мне подошел местный воровской авторитет Николай Плотников и объяснил на пальцах, что за разрешение на привоз и сдачу в магазины Кронштадта иногородней продукции необходимо заплатить обязательный налог братве:
— Послушай, Руслан Георгиевич, даже если ты имеешь мандат депутата, это не дает тебе право обходить нас стороной, пускай твои родственники «забашлят наш общак» и могут спокойно жить дальше. Не для того я семнадцать лет отсидел, чтобы меня и братву так открыто игнорировали…
Я с этим типом не был знаком, и его откровенное хамство мне очень не понравилось, но старался держаться спокойно, ибо самое главное было понять, от имени кого он говорит, кто стоит за ним, и насколько ситуация опасна. Я откровенно задал ему вопрос:
— А от имени кого ты говоришь, Николай? Или это твоя личная инициатива?
— А тебе какая разница, я вор и говорю от своего имени!
— Николай, ты разве «вор в законе», чтобы говорить от своего имени со мной?
И тут бедный Плотников совершил оплошность, когда, возмутившись моим вопросом, высказал следующее:
