Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

– Здорово, товарищ генерал! – в восторге воскликнул майор Тищенко. – Посмотрите, какой у них запас скорости за счет пологого пикирования! «Прочесали» квадрат и опять ушли на высоту. И смотрите – они двигаются с таким расчетом, что солнце все время находится под углом девяносто градусов к траектории их полета!

– Понятно! – отозвался Борманов. – Если «мессершмитты» попытаются их атаковать со стороны солнца, как они это любят обычно делать, им придется вести огонь под те же девяносто градусов или под ракурсом четыре четверти. При такой угловой скорости перемещения цели вероятность попадания сводится к нулю. Согласен! Согласен, очень даже неплохо придумано!

В это время в наушниках послышалась команда ведущего: «Разворот на сто восемьдесят». И маятник, набирая скорость, начал движение в обратную сторону.

Но что это? Не прошло и нескольких минут, а около десятка «мессершмиттов», вывалившихся из-за облаков, уже пикировали с высоты на безмятежно крутившую карусель четверку «лаггов».

Борманов схватился за микрофон, намереваясь поторопить патруль, но в наушниках уже послышалось: «Атакую! Речкалов, прикрывайте!»

«Кобра» в крутом пике стремительно сблизилась с ведущим немецкой группы. Сквозь вой моторов прорвался треск пушечной очереди, и красноносый истребитель свечой ушел вверх. «Мессершмитт» вспыхнул, от него полетели по сторонам какие-то куски, а то, что осталось, с воем понеслось к земле, оставляя за собой черный дымный след.

Остальные «мессеры» шарахнулись в разные стороны. Одного тут же в упор расстрелял ведущий из пары прикрытия шестерки «кобр».

И все. Бой закончился в считаные минуты. Теперь о нем напоминал лишь медленно опускающийся на парашюте немецкий летчик из второго сбитого истребителя.

– Здорово! – выдохнул майор Тищенко, наблюдавший за всем происходящим в воздухе, затаив дыхание.

– Передай Исаеву мою благодарность летчикам за проведенный бой, – невозмутимо, словно ничего особенного и не произошло, приказал Борманов. – Ты кормить меня сегодня будешь? – не то шутя, не то серьезно обратился он к адъютанту, который успел уже зашить его фуфайку и, стоя с нею в руках, ожидал, когда комдив обратит на него внимание.

– Один момент, товарищ генерал! – И адъютант опять побежал к мотоциклу.

Меж тем в небе было все спокойно. Немецкие бомбардировщики не появлялись, вероятно, из-за того, что с утра их истребителям не удалось расчистить небо. Шестерка «кобр», то исчезая в небесной глубине, то возникая вновь, мерно раскачивалась, как на качелях, над заданным районом.

Позвонил командующий авиацией фронта генерал-лейтенант Вершинин и справился, как идут дела. Борманов коротко доложил, а на вопрос, «что за номера откалывают новенькие», ответил, что еще не разобрался и доложит обо всем позже, когда выяснит все детали. Его непосредственный начальник, командующий 4-й воздушной армией генерал-майор Науменко наблюдал за утренним боем со своего командного пункта. Покрышкина он хорошо знал еще с сорок второго года, когда шли жаркие бои на Дону, поэтому его новшество он воспринял спокойно, словно так и должно было быть.

8

Транспортный «Ю-52» заходил на посадку. Измученный многочасовой болтанкой на пути из авиационной базы истребительной авиации в Кракове на Восточный фронт, посадкой, инструктажем в штабе 52-й эскадры, потом опять полетом, лейтенант Ханс Иохим Биркнер наконец прибывал к месту своей службы – в 3-ю группу 52-й эскадры истребительной авиации рейха.

Третья группа базировалась на Тамани, в районе станицы Тимашевская. Перед взором Ханса открылась величественная панорама: огромный разлив Кубани. Река затопила все плавни, слилась с лиманами и речушками: казалось, что Азовское море подступает к самой Тимашевской.

Южнее, к Черному морю, в небо подымались высокие столбы дыма – там шли бои. В штабе эскадры Биркнеру объяснили, что немецкие войска отчаянно сражаются за Таманский полуостров, стратегически важный участок, что впереди его ожидают ожесточенные воздушные бои – истребители должны наглухо закрыть небо для советских бомбардировщиков. Русские значительно укрепили свои силы в последнее время, у них появились новые истребители, так что придется попотеть.

Самолет мягко коснулся земли. В иллюминаторе видны были рассредоточенные по полю «мессершмитты», чуть дальше два ряда аккуратных палаток для пилотов и технического состава. Едва Биркнер выбрался из транспортника, как к нему подошел адъютант командира группы обер-лейтенант Треппе и вежливо предложил пройти к командиру.

Через минуту они спустились в просторный бункер, освещенный маленькими лампочками от аккумуляторов. Из-за стола, сложенного из двух ящиков для бомб, поднялся высокий, небрежно одетый, черноволосый капитан с Рыцарским крестом на шее – Гюнтер Ралль, лучший снайпер в 52-й эскадре, опытный, толковый летчик. Справившись о здоровье молодого офицера, Ралль без лишних слов принялся его инструктировать:

– Запомни наши правила. Здесь значение имеют только воздушные победы, а не звания. На земле все летчики соблюдают субординацию и строгую воинскую дисциплину. Однако в воздухе все по-другому. Каждое звено ведет тот пилот, который имеет больше побед, который обладает большим опытом и умением. Эти правила соблюдают все без исключения, в том числе и я сам. Если я полечу с унтером, имеющим больше побед, то ведущим пары будет он.

В воздухе часто бывает, что с языка в напряженной обстановке срываются такие слова, которые старшему офицеру никто не осмелится повторить на земле. Во время боя это неизбежно. Однако все, что ты комментируешь в воздухе, следует немедленно забыть, как только ты приземлишься. Ты начнешь летать с унтер-офицером, он будет в воздухе твоим ведущим. И не дай бог, если я узнаю, что ты ослушался его приказа в воздухе только из-за разницы в званиях. Хорошенько запомни все это!

Вдруг ожил громкоговоритель, соединенный с рацией. «Мы возвращаемся! Потеряли двоих! Освободите полосу!»

– Это Крупински? – спросил, оборачиваясь, Ралль.

Только сейчас Биркнер заметил в глубине бункера у рации двух операторов.

– Так точно, господин капитан. Это Крупински, – ответил один из них, тот, что был в очках.

Ралль молчал. Треппе, не дожидаясь указаний командира, отправился на старт, чтобы предупредить дежурного.

Спустя некоторое время в бункер спустились два летчика – один высокий, черноволосый, с лицом боксера – командир 7-й эскадрильи обер-лейтенант Вальтер Крупински, сорвиголова, отчаянный пьяница и первый бабник в 52-й эскадре. За ним следовал белокурый, спортивного сложения парень с мальчишеским лицом – лейтенант Эрих Хартманн.