Лев Балаян - Сталин и Хрущев
Итак, в то время, как в Советском Союзе не было проведено ни одного позитивного исследования по «сталинской тематике» за 18 лет брежневского правления, Запад за этот же период уже имел солидную негативную библиографию по данной проблеме, которая в 1987 – 1991 году мутным потоком вылилась на страницы наших газет и журналов, а также полилась по каналам радио и телевидения, отравляя и опошляя сознание советского народа.
Единственное, что сделал Л.И. Брежнев – и на том спасибо ему большое! – это то, что он поставил бюст на могиле И.В. Сталина, которого сентиментальный Леонид Ильич при открытии даже поцеловал, а также дал возможность Маршалам Советского Союза Г. К. Жукову, А. М. Василевскому, К. К. Рокоссовскому, К. А. Мерецкову, А. И. Ерёменко, генералу армии С. М. Штеменко и другим полководцам Великой Отечественной опубликовать свои мемуары, а кинорежиссёру Ю. Н. Озерову – создать многосерийный фильм о войне – «Освобождение», в которых Иосиф Виссарионович Сталин и его деятельность в те годы представлена такой, какой она была в реальности. Вот тут-то впервые были нанесены маршальские удары по хрущёвским мифам, но только тем, что касались роли И.В. Сталина в организации Великой Победы. Оставалась ещё целая огромная куча хрущёвской брехни, на которую наложилось враньё конца горбачёвской эпохи о И. В. Сталине, и разгрести которую не так-то просто. Но надо!
«Культу» нужна личность
Леонид Ильич тогда не знал, что и ему льстецы и подхалимы будут воздавать непомерные почести, незаслуженно награждать высокими боевыми орденами и званиями, включая Маршальский жезл и Орден Победы, а после его смерти так же забудут, как забыли Хрущёва.
Показательно, что обвиняя Хрущёва в том, что он создавал культ собственной личности, и выдвигая против него, по сути, те же аргументы, которыми политический пигмей громил И.В. Сталина, М. Суслов привёл такие интересные цифры: за весь 1963 год в центральных газетах портрет Хрущёва появлялся 120 раз, а за 9 месяцев 1964 года – 140 раз, в то время как портреты И.В. Сталина, жертвы хрущёвских инсинуаций, печатались не более 10 – 15 раз в году…
«Сверху» культ создать нельзя. И свидетельство тому – неизбывная любовь и живая память об Иосифе Виссарионовиче Сталине у самого народа, который его любил и слагал о Вожде стихи, песни и сказы, а не похабные анекдоты и частушки, каковыми он награждал его преемников.
«БОЛЬШОЙ СКАЧОК» НИКИТЫ ХРУЩЁВА
«С неба звездочка упала –Чистая хрусталина.Мы Хрущёва невзлюбилиЗа поклёп на Сталина»(Народная частушка 50-х годов)
Круглый «троечник»В одном из июньских номеров газеты «Версия» за 2000 год впервые опубликован документ из «Личного дела» Никиты Хрущёва, «комиссара запаса». Вот он:
«Аттестация за период с 21 июня по 1 сентября 1930 г .
Личные данные: энергичен и решителен, дисциплинирован; походы вынес с оценкой удовлетворительно.
Служебные данные: военная подготовка, стрелковое дело усвоил удовлетворительно; стрельбы выполнил; политзанятия «Наши западные соседи» усвоил с оценкой удовлетворительно.
Тактическая подготовка: в обстановке разбирается вполне, язык имеет, нет системы в мышлении по оценке обстановки и принятию решений.
Командир роты старшина политсостава Страшненко. 3 сентября 1930 г .
С «Аттестацией» и выводами согласен. Нач. под. див. Исаенко. 17 октября 1930 г».
Итак, из данной характеристики мы видим, что «комиссар запаса» звезд с неба явно не хватал и даже не дотягивал по своим личным и служебным данным до «отличника боевой и политической подготовки».
«Золотой ключик» Никиты Хрущёва.Но вот в том же 30-м году, будучи слушателем Промышленной академии имени И.В. Сталина в Москве, он избирается (вот что значит «иметь язык» – Л.Б.) секретарём парткома Промакадемии. Вскоре Хрущёв узнал, что его 29-летняя однокурсница Надежда Аллилуева, хотя она того и не афишировала, является – кто бы мог подумать? – «первой красной леди» Советского государства, женой самого товарища Сталина, который был аж на целых 22 года старше своей супруги.
Понимая, что для его карьеры это уникальный шанс, Хрущёв пускает в ход замеченные в нём старшиной политсостава Страшненко «энергичность и решительность», а также умение «вполне разбираться в обстановке» и берёт курс на сближение с Надеждой Сергеевной, в которой он видит теперь тот «золотой ключик», тот магический «Сезам, отворись», что приведёт его в Коридоры Верховной Власти. И он не ошибся в своих расчётах! Ему удалось добиться того, что Надежда Аллилуева замолвила за него словечко (а, может, и не одно) перед вождём.
И с этого момента начинается стремительный взлёт Хрущёва на политический Олимп. С января 1931 года Хрущёв – секретарь Бауманского, а затем Краснопресненского райкомов партии г. Москвы. И уже в его «Личном деле» возникает новая бумажка – «Особое замечание комиссии по аттестации», где наш «круглый троечник» переводится как «выросший на партработе в высшую группу политсостава».
Профессор Промакадемии имени И.В. Сталина Александр Соловьёв в своём дневнике в январе 1931 года сделал запись: «Меня и некоторых других удивляет быстрый скачок Хрущёва. Очень плохо учился в Промакадемии. Теперь второй секретарь, вместе с Кагановичем. Но удивительно недалёкий и большой подхалим».
«Большой подхалим» был в первых рядах прославляющих «испытанного гениального вождя и руководителя партии и всех трудящихся товарища Сталина», создавая тем самым культ его личности, который потом сам же будет «ниспровергать», а что касается «недалёкости», то, как замечал зять Хрущёва, о котором вся Москва говорила – «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей»: «Он только казался простоватым человеком и даже хотел выглядеть таким».
Секрет «большого скачка» Хрущёва в том, что И.В. Сталин поверил любимой жене, не зная, какую свинью она ему подложила…
У Мавзолея в канун трагедии…Однако 7 ноября 1932 года для Хрущёва ещё места на Олимпе, Правительственной трибуне, не нашлось, и он униженно стоял в группе «партактива» в стороне от Мавзолея. Этот эпизод Хрущёв вспоминает так: «Надя Аллилуева была рядом со мной, мы разговаривали. Было прохладно. Сталин на Мавзолее, как всегда, – в шинели. Крючки шинели были расстёгнуты, полы распахнулись. Дул сильный ветер. Надежда Сергеевна глянула и говорит: «Вот мой не взял шарф, простудится и опять болеть будем». Вышло очень по-домашнему и никак не вязалось с представлением о Сталине, о вожде, уже вросшем в наше сознание…».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
