Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки

Одновременно нашей дивизии, понесшей большие потери в людях и технике, было приказано передать в другие соединения часть стрелковых подразделений и разведывательный батальон. Я опять оказался в положении командира без войск, но продолжал внимательно следить за ходом боевых действий под Пропойском.

Несмотря на сосредоточение там довольно значительных сил, мы не добились существенных результатов. Тактика предпринятого контрудара была неудачной. В значительной мере она определялась тогдашними нашими затруднениями: войскам не хватало ни огневых средств, ни авиационного прикрытия. Поэтому все сводилось к ожесточенным атакам позиций противника в лоб. А противник, хорошо укрепившись в Пропойске, сумел использовать подвижные группы танков и автоматчиков для маневра во фланг и тыл атаковавшим его войскам.

Опасаясь окружения, командование 13-й армии старалось всячески растянуть фронт, отчего плотность боевых порядков была явно недостаточной. Немецкие танки легко прорывались через них. И после каждого такого прорыва нами предпринимались бесплодные попытки "заштопать дыру" с помощью одного - двух батальонов. Вместо того чтобы создать на нужном направлении мощный ударный кулак и добиться решительного превосходства над противником, мы распыляли свои силы, бросая их в бой по частям.

Давало себя знать и то однобокое направление, которое в последний предвоенный год стало главенствующим во всей системе боевой подготовки Красной Армии. Дело в том, что в период, непосредственно предшествовавший Великой Отечественной войне, обучение наших войск проходило под несомненным влиянием только что закончившихся боевых действий в Финляндии. Штурм "линии Маннергейма" рассматривался как образец оперативного искусства и тактики. Войска учили преодолению долговременной обороны противника с постепенным накапливанием сил и терпеливым "прогрызанием" по всем правилам инженерной науки брешей во вражеских укреплениях. Маневренными боевыми действиями, борьбой с высокоподвижными механизированными соединениями, обладающими большой ударной и огневой силой, мы перестали заниматься всерьез. Вопросы взаимодействия различных родов войск в условиях быстро изменяющейся обстановки отрабатывались недостаточно. Были преданы забвению основы тактики глубокого боя и широко практиковавшиеся до 41инской кампании общевойсковые учения с привлечением больших масс войск, с нанесением ударов танковыми и конно-механизированными соединениями по тылам "противника", с выброской крупных парашютных десантов.

Генералы и офицеры, служившие в Красной Армии во второй половине 30-х годов, хорошо помнят маневры на Украине и в Беларуссии. На них присутствовали военные делегации многих капиталистических стран. Мало этого, тогда все экраны страны обошел хроникально-документальный фильм "Борьба за Киев", по которому всякий военно грамотный человек мог составить себе довольно ясное представление о путях совершенствования нашего военного искусства. Немецкий генеральный штаб, несомненно, сделал отсюда определенные практические выводы, широко использовал опыт наших маневров для подготовки своих войск, в частности бронетанковых и парашютно-десантных частей. А вот нам самим, первыми разработавшим основы ведения крупных боевых операций в новых условиях машинной войны, по сути дела, так и не пришлось в нужный момент воспользоваться этим богатейшим опытом.

Дух боев за "линию Маннергейма" продолжал витать над нашей тактикой и боевой подготовкой войск, хотя немцы уже в 1940 году преподали всем такой урок, с которым нельзя было не считаться. После нескольких месяцев "странной войны", они так и не стали прогрызать "линию Мажино", а обрушили свои бронетанковые дивизии на незащищенный левый фланг французских и английских армий во Фландрии. Тактика их тогдашних действий как две капли воды была похожа на то, с чем пришлось встретиться нам в 1941 году: массированные удары авиации, прорывы танков, обходы и охваты. А ведь этого ничего не было на Карельском перешейке в зиму 1939/40 года.

Нам пришлось переучиваться уже под огнем врага, дорогой ценой приобретая необходимый опыт и знания, без которых нельзя было победить гитлеровскую армию.

Глава вторая. Сдерживая натиск Гудериана

24 июля по решению. Ставки был создан Центральный фронт. Его резервы накапливались в районе Гомеля. Одновременно они должны были и прикрывать этот важный стратегический пункт.

С передовых позиций срочно снимались некоторые дивизии. Я тоже получил приказ передать большую часть личного состава соседним соединениям, а с основным ядром следовать под Гомель в распоряжение командования нового фронта.

Совершив переход, мы сосредоточились в лесу возле Новобелицы. Там располагался запасной полк, насчитывавший свыше десяти тысяч человек. Наскоро почистив обмундирование, стряхнув с него дорожную пыль и поправив походное снаряжение, я пошел с докладом к командующему войсками фронта. Им оказался генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, с которым мы были знакомы еще по академии имени М. В. Фрунзе. Мне довелось учиться как раз на том курсе, начальником которого являлся Ф. И. Кузнецов. На этот раз вид его немало поразил меня. Я еле узнал своего прежнего начальника, который запомнился всегда аккуратно одетым и подтянутым.

Передо мной сидел утомленный человек, в распахнутом, генеральском кителе, с болезненно блеклым лицом, с мешками под воспаленными глазами. Одна нога его была затянута в толстый шерстяной носок.

Командующий перехватил мой недоуменный взгляд и сухо заметил, что удивляться тут нечему - он ранен.

И действительно, чему тут было удивляться. Перед войной Федор Исидорович командовал войсками Прибалтийского военного округа. На его долю выпало большое испытание: сдерживая наседавших гитлеровцев, обеспечить организованный отход частей на новые рубежи обороны. Будучи уже раненным, он проделал тяжелый путь от Риги до Гомеля.

В Гомеле генерал-полковник Кузнецов командовал сначала 21-й армией. Она сумела отбить все попытки врага с ходу форсировать Днепр. А когда под угрозой оказался Могилев, где находился штаб Западного фронта, Кузнецова назначили командующим Центральным фронтом, и передали в его подчинение все войска, прикрывавшие гомельское направление. Но войск-то этих было очень мало.

Я доложил командующему о прибытии дивизии и ее действительном состоянии. Особо подчеркнул, что большая часть личного состава передана мною для пополнения других соединений, державших оборону на реке Сож. Командующий терпеливо выслушал меня и сразу же поставил задачу: в течение трех дней укомплектовать все полки до штатной численности, а затем приступить к созданию оборонительного рубежа вокруг Гомеля.