Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Инаугурация нового президента состоялась 20 января 1961 года. Как и большинство американцев, Дин наблюдал ее по телевизору. А спустя полтора месяца – в самом начале марта – Дин отправился на свои первые зарубежные гастроли, в Чили. Здесь следует совершить небольшой экскурс в историю.

Чили была страной, которой в стратегических планах США отводилось особое место. Причем отводилось достаточно давно – с конца Первой мировой войны, когда американцы сумели значительно оттеснить в Чили англичан (зато позиции Англии оставались сильными в соседних Аргентине, Бразилии и Уругвае). В итоге на протяжении последующих сорока лет Чили являлись активным союзником США, особенно в экономике: на долю американских компаний приходилось 80 % добычи меди – ведущей отрасли чилийской экономики, 90 % добычи йода и селитры, 60 % – железной руды. Однако после того, как в 1959 году на Кубе произошла революция, в Латинской Америке начались необратимые процессы, которые придали новый импульс тем силам, которые были заинтересованы в том, чтобы в их странах гегемония США прекратилась. И Чили здесь не были исключением.

Американцы прекрасно это понимали, боялись этого и поэтому делали все возможное, чтобы не дать вытеснить себя. Вот почему с начала президентства Джона Кеннеди (осени 1960 года) американизация Чили сначала проходила с удвоенной энергией. Например, если взять соседнюю Аргентину, то там этот процесс проходил с большей натугой, поскольку этому противились сами власти страны. Взять ту же культуру. Так, президент Перон издал специальный указ, обязывающий местные радиостанции отводить минимум 50 % эфирного времени музыкальным передачам, где должны звучать произведения аргентинских композиторов или фольклорная музыка. В Чили все было иначе. Поскольку подобных законов там не было, то бо́льшую часть своего эфира тамошние диджеи отдавали американской музыке, а родной чилийской – меньшую часть. Как итог: под влиянием моды многие популярные чилийские певцы вынуждены были взять себе американские псевдонимы, поскольку только это могло обратить на них внимание публики. Поэтому певец Патрисио Энрикес стал Пэтом Генри, а братья Карраско – «близнецами Карр». Как писали в те дни чилийские газеты, заезжим звездам из США достаточно было быть белокурыми и выглядеть настоящими янки, и мгновенный успех у чилийцев им был обеспечен. Дин Рид хоть и не был белокур, но во всем остальном был типичным янки: он был молод, высок, красив и пел на чистом английском душещипательные песни про любовь.

Когда Дину сообщили об успехе его пластинок в Латинской Америке и предложили совершить турне по ней, он хоть и согласился, но в душе сомневался – ему казалось, что этот успех может быть случайным. Публику ведь не поймешь: сначала она с удовольствием раскупает твои пластинки, а едва на горизонте появляется новая звезда, тут же про тебя забывает. Но Дин зря сомневался, его визит (как и визиты других американских звезд эстрады) занимал в планах политиков большое место, и денег на его рекламную раскрутку не жалели. Это турне должно было показать: в США – все самое лучшее, и этим лучшим американцы не скупятся делиться со своими соседями.

Уже первые же часы пребывания Дина в Чили заставили его приятно удивиться. В аэропорту города Сантьяго ему был оказан такой прием, какой никогда не был оказан у него на родине. Его встречали как VIP-персону не только носильщики, но и работники таможни и чиновники службы паспортного контроля. А когда Дин вышел на улицу, там его встретила… многотысячная восторженная толпа, в основном состоявшая из девушек. Толпу с трудом сдерживал кордон из полицейских, которые, взявшись за руки, образовали живую цепь. Девушки визжали, размахивали над головой огромными постерами с изображением Дина и кричали: «I love you, Deаn!» Тут же сновали репортеры различных изданий и телевизионщики, которые вели прямую трансляцию этого визита. Но это еще не все. Едва автомобиль с Дином покинул аэропорт и въехал в город, как такие же толпы восторженных людей высыпали на тротуары, а другие свесились с балконов своих домов. Короче, такого феерического приема Дин еще ни разу не встречал. А ведь перед самым приездом сюда, в офисе «Кэпитол», когда ему сообщили, что успех его песен в Чили превзошел успех хитов Пресли и Синатры, он искренне посмеялся над человеком, сообщившим ему это, сочтя его слова неуместной шуткой. И вот теперь Дин воочию убедился, насколько тот человек был прав.

Лимузин мчался по улицам чилийской столицы к центру города, к гостинице, а Дин смотрел из окна на людей и не переставал удивляться. Он никак не мог взять в толк, за что его так любят. Неужели за те две-три песни, которые незадолго до этого стали продаваться в здешних магазинах? А за что эти же люди любят тех же Пресли и Синатру? Все за то же – за песни. А еще за тот образ, который сами же люди придумывают в своем воображении. Людям нужны кумиры, они сами их выдумывают, сами возводят их на пьедестал, сами им поклоняются, а потом сами же их оттуда и свергают. И так вышло, что год назад таким кумиром здесь был Пресли, а теперь люди избрали другого – Дина Рида.

Между тем чудеса продолжаются. Гостиница, которую выделили Дину – лучшая в городе. Она расположена прямо напротив президентского дворца Ла Монеда. Лимузин въезжает на площадь перед дворцом… и Дин видит такую же тысячную толпу, как и в аэропорту. Завидев автомобиль, люди бросаются к нему, сметая полицейский кордон и рискуя оказаться под колесами лимузина. Дин закрывает свое окно, поскольку десятки рук лезут к нему в салон и готовы буквально разорвать его на части. Так длится несколько минут, пока наконец полицейским не удается оттеснить людей (это опять в основном девушки) от автомобиля и создать живой коридор перед входом в гостиницу. Дин стремительно открывает дверцу авто и чуть ли не бегом направляется внутрь здания. За ним следом семенит его импресарио, который подталкивает его в спину каждый раз, когда Дин хочет остановиться и пожать чью-то тянущуюся к нему руку.

В номере гостиницы Дин обессиленно падает на широкую кровать. А импресарио выходит на балкон и спустя какое-то время зовет к себе Дина: «Ты должен выйти к народу, иначе они тебе этого не простят». Дин вынужден подчиниться. За те несколько лет, что он варится в котле шоу-бизнеса, он прекрасно уяснил, что лучше следовать законам этого бизнеса, чем их игнорировать. Он выходит на балкон, и многотысячная толпа тут же взрывается визгом и громом аплодисментов. Дин машет ей рукой и улыбается. Он знает, что завтра эти кадры украсят все центральные газеты.

На следующее утро Дину предстояла первая запись на студии грамзаписи. Как выяснилось, студия расположена всего лишь в нескольких кварталах и добираться до нее на автомобиле всего-то ничего – пять минут. Однако этот путь растянулся на полчаса, поскольку вчерашняя история повторилась – толпы восторженных жителей Сантьяго обступили лимузин, и тому с трудом удавалось пробивать себе дорогу. После этого случая Дин сообщил своему импресарио, что он отказывается от услуг водителя и будет добираться до студии пешком – так быстрее. «Быстрее? – удивился импресарио. – Да тебя разорвут на части эти ополоумевшие девицы!» «А вот это уже твои проблемы: как сделать так, чтобы я добрался до студии в целости и сохранности», – ответил Дин.