Лариса Черкашина - Наталия Гончарова

…Известно, что императрица тайно посетила умиравшего юношу, и прощание то было весьма горьким и трогательным. Она же с разрешения семьи покойного воздвигла на Лазаревском кладбище у стен Александро-Невской лавры памятник: к подножию скалы со сломанным бурей молодым дубком в великой скорби прислонилась женщина с погребальной урной… В беломраморном изваянии, в прекрасных чертах и женской фигуре, легко угадывался облик императрицы Елизаветы.

Эпитафия на памятнике гласит: «Здесь погребено тело Кавалергардского полку Штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося генваря 30 дня 1807 года, на 26 году от своего рождения».

…В какой из январских дней прощалась Елизавета Алексеевна со своим возлюбленным, неизвестно, но за три дня до его кончины ей предстояло принять участие в светском торжестве: двадцатилетняя фрейлина петербургского Двора Наталия Загряжская стояла под венцом с женихом Николаем Гончаровым, блестяще образованным, одаренным ярким умом и подающим большие надежды на избранном им поприще.

Венчание молодой четы состоялось в Петербурге 27 января 1807 года в присутствии высочайших особ: императора Александра I, его венценосной супруги Елизаветы Алексеевны, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, великих князей Николая и Михаила, великих княжон Екатерины и Анны. Невеста удостоилась высочайшей милости: «…препровождена во внутренние покои к Государыне Императрице Марии Федоровне, где от Ея Величества и убираема была бриллиантовыми к венцу наколками».

…Минет пять лет, и в семействе Гончаровых явится на свет дочь Наталия, коей суждено будет стать избранницей поэта. И, свершив свой жизненный круг, она упокоится в Петербурге, на старом Лазаревском кладбище.

Тайные знамения: погребена Наталия Гончарова-Пушкина-Ланская неподалеку от могилы кавалергарда Алексея Охотникова, куда не единожды приходила плакать и молиться безутешная императрица Елизавета…

Молодой кавалергард вполне мог плениться красавицей фрейлиной Гончаровой.

«Наталия Ивановна спорит красотой и изяществом со своим мужем. Жеманно склонив кокетливую голову, она слегка улыбается…; ее выхоленное нежное личико грешит немного деланным выражением; усиливает его и предумышленно небрежно распустившийся локон. Как стебель, выходит нежная длинная шея из газового высокого ворота, а на плечо накинута опалового цвета «дымка», расшитая разноцветными шелками».

Такой она и предстает на миниатюре, сохранившей милый образ юной супруги.

Не дано было знать Наталии Ивановне Гончаровой, сколь много невзгод выпадет в будущем на ее долю: болезнь мужа, заботы о воспитании шести взрослеющих детей, собственная неустроенная судьба…

Как знать, не случись в 1908-м, столетие назад, в Полотняном Заводе наводнения, ставшего причиной гибели владельца усадьбы Дмитрия Гончарова, быть может, и не уцелели бы в водовороте грядущих революционных событий старинные миниатюры? Во всяком случае, судьба их была бы иной.

Еще одно чудо, явленное миру, — миниатюры в частном собрании Гончаровых. История этих старинных крохотных портретов — весьма любопытна и поучительна. Каждая миниатюра хранит образ (порой единственный!) одного из тех, кто дал свою кровь избраннице поэта. И каждый из ее предков — это, по сути, приближение к ней.

Как легко представить миниатюры листьями на раскидистом фамильном древе! Все они звенья одной, самой таинственной в мире, родословной цепи, и без любого из них не свершилось бы чуда рождения красавицы Натали. А значит, — детей, внуков и далеких-далеких потомков Александра Пушкина!

«КТО ХОЧЕТ ПИСАТЬ РУССКИЕ СТИХИ»

Я жду обещанной тетради…

Детство Наталии Гончаровой. Что мы знаем о нем? Будто белое пятно в ее биографии, пустые страницы в книге ее бытия. Словно и не было его. А без них, этих самых благодатных лет человеческой жизни, невозможно постичь сущность избранницы поэта, ее характер, пристрастия, душевные порывы…

Полотняно-Заводский лицей

Все началось с удивительной выставки — посвящалась она миру детства ушедшей эпохи и проходила в начале девяностых в Москве, в Доме художника на Крымском валу.

Чего там только не было! Деревянные лошадки и глиняные свистульки, фарфоровые куклы и картонные лото, потешные шахматы и полки оловянных солдатиков — все эти старые игрушки, столь любимые некогда и безымянными крестьянскими ребятишками, и будущими российскими венценосцами, буквально заполонили огромное выставочное пространство. Старинные буквари, портреты, книжки, рисунки… Поистине, утерянный мир детства иной, неведомой цивилизации каким-то чудом материализовался вдруг в центре Москвы…

Пробродив по залам несколько часов кряду и собравшись было уходить, в самом низу большой стеклянной витрины я увидела раскрытую детскую тетрадку. И, скорее всего, прошла бы мимо, если бы не табличка. Она по музейному скупо уведомляла: «Ученическая тетрадь Натали Гончаровой. 1822 г. Орешковые чернила». Встав почти на колени, попыталась разобрать записи:

Дни юности! быстро вы, быстро промчались!Исчезло блаженство, как призрак во мне,А прежние скорби на сердце остались,Зачем же и сердце оставлено мне?

Почему десятилетняя девочка запомнила и переписала эти совсем не детские стихи в свою тетрадку? Дальше шли и вовсе поразительные строки: «Стихи столько же свойственны нашему языку и столько же приятны для слуха, сколько ямбические и хореические…»

Неужели это написано будущей избранницей поэта, первой московской красавицей Натали Гончаровой?! Девочка, почти ребенок, она различает уже стихотворные размеры… Это случайное открытие тогда просто ошеломило меня. Но в выставочной суете я почему-то не удосужилась узнать — где хранится и кому принадлежит эта всплывшая из таинственных глубин детская тетрадь…

Незаметно пролетел год. Наслоились новые заботы, дела, впечатления. Но мысль о той старой тетрадке занозой сидела в моей памяти. И вот он, благословенный случай! Как всегда нежданно, позвонил мой добрый знакомый Игорь Глебович Гончаров, прямой потомок Дмитрия Гончарова, старшего брата Натали. Он собирался в Полотняный Завод на встречу с рабочими местной бумажной фабрики (кстати, Полотняно-Заводская фабрика работает уже три столетия!), пригласил и меня.

…Стоял яркий мартовский день. Старый гончаровский парк, разбуженный весной, потихоньку оживал. Оживал и старинный родовой дом. Реставрационные работы в нем недавно завершились, и в комнатах остро пахло свежей побелкой и краской. Игорь Глебович, старший из Гончаровых, любезно согласился стать моим гидом.