Безумием мнимым безумие мира обличившие - Автор Неизвестен
Это же самое предсказала Анна Ивановна о. Гавриилу и в другой раз. Идя однажды по Садовой улице, он встретил Анну Ивановну. Анна Ивановна бросила на землю свой мешок и подошла к о. Гавриилу за благословением: о. Гавриил, увидав Анну Ивановну, сказал:
— Ах, это ты Анна Ивановна… все еще странствуешь по городу, а я думал, что тебя уже и в живых нет? Ну, ладно, Господь тебя благословит.
— Вот спасибо, батюшка, отвечала Анна Ивановна, за благословение. А о смерти лучше не говори. Помнишь, я тебе сказала, что как только я умру, так и ты после того недолго проживешь. Ну, вот и теперь я то же скажу: как только я умру и не успеют меня похоронить, как и по тебе будут панихиды служить.
Действительно, вскоре после смерти Анны Ивановны, о. Гавриил сильно заболел и несмотря на всевозможные старания семи докторов жизнь его спасти не удалось: через два дня после смерти Анны Ивановны о. Гавриил скончался, вспоминая при кончине замечательное предсказание Анны Ивановны[5].
* * *
Однажды Анна Ивановна встретилась с одним из воспитанников, окончивших курс С.-Петербургской духовной семинарии и, подавая ему палку, сказала:
— Возьми себе эту палку: она тебе пригодится. Тот взял палку и долгое время недоумевал, что бы значили эти слова юродивой? Спустя лишь много времени, когда он был назначен полковым священником и когда ему, по обстоятельствам времени, пришлось со своим полком вести чуть не кочевую жизнь, он понял, что своими словами Анна Ивановна предсказала ему кочевую походную жизнь.
* * *
Придя однажды в квартиру священника Спасо-Преображенской Колтовской церкви А. М. Листова и беседуя с ним, Анна Ивановна между прочим сказала ему:
— Ну, батюшка, ты скоро будешь большим священником, видишь — все бугорки да бугорки, горки да горки, кресты да кресты, а деревьев-то, деревьев-то сколько?! Вот ты там и будешь большим священником.
И действительно, в скором же времени и совершенно неожиданно предсказание Анны Ивановны исполнилось: о. Александр был назначен настоятелем Большеохтенского кладбища и возведен в сан протоиерея.
* * *
В другой раз, придя к о. Александру, служившему уже на Охте, Анна Ивановна подала ему два куска розовой материи и сказала:
— Возьми, батюшка, эти куски, они тебе пригодятся к свадьбе.
— К какой свадьбе, — спросил о. Александр, — у нас не предвидится никакой свадьбы.
— Ладно, ладно, бери, свадьба будет, — ответила Анна Ивановна.
И действительно, в скором же времени к двум дочерям о. Александра посватались женихи.
Обе свадьбы состоялись, и принесенная р. Б. Анной материя пригодилась: из нее были сшиты некоторые принадлежности приданого.
* * *
У диакона Спасо-Семеновской церкви о. А. Васильева родился ребенок. Крестины отложили до выздоровления матери. Спустя неделю мать встала с постели. Назначен был день крестин. Ждали крестных, священника. Гостей звали не много, так как средства у о. диакона были небольшие. Принесли уже купель. И вдруг о. диакон видит, что к их парадному ходу идет грязная, оборванная Анна Ивановна.
— Ах, эта Анна, — сказал он, — опять тащится… ну, куда я ее дену? Придут кум, кума, священник, может быть, гости, что я с ней буду делать?
— Ну, ладно, не волнуйся, — говорит ему матушка-родильница, — я возьму ее к себе на кухню.
Смотрят: Анна Ивановна повернула от парадного хода и направилась в кухню… Встреченная матушкой она вдруг говорит ей:
— Ах, эта Анна — опять притащилась… ну, куда вы ее денете… Придет батюшка, кум, кума, а гостей-то, гостей-то сколько? Что вы с ней будете делать? Разве в кухню? Да нет, я уйду и из кухни. На вот возьми копейку-то: у вас средства небольшие: тебе это пригодится, это первый новорожденному подарок.
Отдав копейку, Анна Ивановна тотчас повернулась и ушла.
И что же?! Гостей на крестины набралось много, и все они принесли новорожденному богатые подарки.
* * *
Настоятель Сенновской церкви, профессор духовной академии, протоиерей И.И. Иванов, очень часто горевал, что у него нет детей и что жизнь его вследствие этого и особенно супруги его, Анны Семеновны, является бесцельною.
Приходит к нему однажды Анна Ивановна. Отец протоиерей, всегда радушно ее встречавший и всегда делившийся с ней своими мыслями, и на этот раз стал жаловаться, что Господь не дает ему детей. Анна Ивановна, долго слушавшая его, вдруг говорит ему:
— Полно, полно, батюшка, Бога-то гневить… Он ведь знает, кому что нужно… До сих пор Он не давал тебе детей, а теперь скоро даст… А какая девочка-то будет хорошая…
И что же? Спустя немного времени о. Иоанну подкинули только что родившуюся девочку… Удивленные супруги с сердечною радостью взяли ребенка к себе, окрестили его (причем назвали его в честь А.И. — Анной) и удочерили. Девочка выросла красивой и здоровой. Она была любимицей Анны Ивановны, которая часто навещала ее. Когда же девочка выросла, Анна Ивановна часто приносила ей ситец и заставляла шить юбки, кофты и т. п. для бедных.
* * *
Прошло лет 18 со дня рождения дочери протоиерея И. И. Иванова. Девочка стала уже невестой, но отец с матерью и думать боялись расстаться со своей любимицей. Вдруг приходит Анна Ивановна, вынимает из своего бездонного мешка узел с пряниками и орехами и, подавая девушке, говорит:
— Возьми себе эти орешки и пряники и нас угости и гостей своих — видишь, сколько у тебя гостей-то? А это вот возьми (подала кусок розового коленкора) и сшей себе мешок, куда и сложишь все свои вещи, видишь у тебя сокол-то с каким полетом, ты с ним далеко, далеко улетишь, мы тебя и не увидим.
Ни родители, ни дочь не придали этим словам какого-нибудь значения. Но, спустя несколько времени, к девушке посватался один профессор духовной семинарии, красивый, видный и вполне хороший человек, только что назначенный священником в одну из посольских церквей за границу… Свадьба состоялась. Новобрачные уехали за границу, обзавелись семьей и никак не могли собраться побывать в России. И родители некогда подкинутой девочки и Анна Ивановна скончались, не повидав далеко улетевшую любимицу.
На свадьбе приемной дочери протоиерея Иванова была между другими гостями его племянница, в то время еще молодая девушка — Клавдия Михайловна Иванова (род. 1823 г. умерла в 1907 году). Молодежь веселилась, танцевала. Пожилые и старцы
