Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс
Мое пребывание в Швейцарии, которое освобождало Боба от ограничивающего присутствия старшего брата, не заставляло его скучать по мне в этом новом состоянии свободы. С тех пор он радостно утверждал, что все важные события в семье произошли «когда ты был в Швейцарии».
Жизнь вдали от дома оказала какое-то влияние и на меня. Нравилось мне или нет, но теперь меня меньше тянуло к дому, по которому я совсем недавно так тосковал. Бог постепенно приучал меня не зависеть от земной защищенности. Моя болезнь и связанная с ней жизнь в далекой стране, мое растущее чувство одиночества — все это, думаю, было необходимо лишь для того, чтобы помочь осознать, что мой настоящий дом не здесь, на земле, а в Нем.
Конечно же, такова вечная истина для всех людей: Бог есть наша реальность. Быстро или медленно, Он неотвратимо ведет нас тем или иным путем к пониманию этой божественной истины.
Размышляя так, я вспомнил вопрос, который однажды задал гуру мой собрат по ученичеству: «Сойду ли я когда-нибудь с духовного пути?» «Как же ты сможешь это сделать? — ответил учитель. — Все люди в мире идут по этой стезе».
ГЛАВА 4
ВРЕМЕННЫЙ РАЙ
ВЕРОЯТНО, БОЖЕСТВЕННЫЙ ЛОВЕЦ решил, что эту бедную рыбу лучше тащить не слишком энергично, чтобы она не оборвала леску. Во всяком случае, процесс вытягивания меня из маленького пруда мирской защищенности становился порой довольно приятным. За шесть месяцев жизни в Бухаресте мое здоровье в значительной степени окрепло. Мне было уже одиннадцать лет, и родители страстно хотели, чтобы я продолжил обучение.
Нам очень хвалили Квакерскую школу для мальчиков в Англии. Уютно расположенная среди холмов Малверна, близ деревни Колуэлл, школа «Даунс» была окружена зеленеющими, холмистыми лугами и узкими сельскими дорогами, извивающимися между подстриженными, очень английскими изгородями. Строения были красивыми, а земли — просторными. Я уже смирился с мыслью жить вдали от дома, которая всего несколько месяцев назад изводила меня. Эта школа казалась мне более привлекательным местом для жизни «в изгнании», чем большинство других.
Англичане наделены множеством удивительных свойств: благородством, верностью, чувством долга, честностью. Однако поскольку здесь речь идет о хронике моих духовных поисков, я не могу игнорировать то, что мне представляется пробелом в их национальном характере: столь полная вера в привычное, что почти не остается способности верить в исключительное. Нечто подобное проглядывает в религиозном духе англичан, которые пытаются даже Иисуса Христа представить в образе истинного английского джентльмена, а пророков Ветхого Завета готовы обратить в члены какого-то клуба, которые порой пишут письма в газету «Таймс», протестуя против прискорбного недостатка хороших манер у некоторых своих соотечественников. Будь то прихожане англиканской церкви или какой-то секты, англичане как бы аккуратно подстригают (словно изгородь) и подравнивают свою религию, чтобы сохранить прежде всего социальные ценности. Я имею в виду не тех немногих смелых и свободомыслящих, а прежде всего основное большинство, которое в своей вере скорее захлопывает, нежели распахивает окна в бесконечность.
Хотелось бы надеяться, что я ошибаюсь. Во всяком случае, за два года моего пребывания в «Даунсе» я помню лишь одно религиозное событие, которое случилось вечером, когда отец одного из учащихся, англиканский священник, читал проповедь. Тело этого человека, почти совсем круглое, было увенчано лицом, опасно напоминавшим свиную морду: я сказал — опасно, потому что его свиное обличье в сочетании с невероятным чувством собственного достоинства вызывало у меня и у приятеля, стоявшего рядом со мной, неудержимые приступы веселости. Все, что я четко помню сегодня, — как сквозь слезы я видел «свинью», описывающую огромный круг руками. «И весь мир…» — с чувством выкрикивал он. Этот жест так идеально рисовал его шарообразную фигуру, что нами овладевал новый приступ веселья. Позади нас был ряд профессорско-преподавательского состава, однако к моему удивлению, никто из них не пытался одернуть нас. Вероятно, они тоже с трудом сдерживались, чтобы не расхохотаться.
Школа «Даунс» была лучшей из тех, которые мне приходилось посещать. Преподавание религии там, возможно, не отличалось глубиной, но в прочих отношениях учителя знали, как пробудить лучшие качества учащихся. Формированию характера в английской системе образования уделяется значительно больше внимания, чем в американской. В школе «Даунс» особое значение придавалось вопросам чести, справедливости, правдивости и ответственности. Ложь считалась недостойной. Однажды мальчик украл шесть пенсов и конфетку из шкафчика другого ученика, и это происшествие так шокировало всех, что его исключили из школы.
В спортивных играх, хотя мы и стремились победить, учитель говорил нам, что важен не результат, а сам процесс игры. После матчей по регби с другой школой члены обеих команд обедали вместе, соперничество забывалось и завязывалась новая дружба. Я иногда размышлял, что было бы, если бы в Америке члены соперничающих команд сели вместе обедать после игры. Подозреваю, что при нашем национальном неумеренном стремлении к победе могло бы произойти все, что угодно.
Однажды, в наказание за пустячный проступок, нашей группе было велено пробежать несколько миль по окрестным сельским дорогам. Никто не проверял, не лежим ли мы вместо бега где-нибудь под деревом. Старший учитель Хойланд никогда не сомневался в том, что мы сдержим данное ему слово.
В другой раз в виде наказания за какой-то проступок мне было запрещено три раза удовлетворить свое желание искупаться. Доверие, которое подразумевалось при этих обстоятельствах, помогло мне вести себя соответственно, хотя должен признать, что в один из таких дней шел дождь, и я в любом случае купаться не пошел бы.
Стоит ли говорить, что идеализм не всегда одерживал победу над главными человеческими слабостями, а пристойность поведения — над природной необузданностью отрочества. Однако в целом достижения английской системы школьного образования поизвели на меня большое впечатление.
В школе «Даунс» были и собственные новшества: например, два типа оценок. Одна из них ставилась греческими буквами и означала уровень нашего усвоения предметов; другая оценка ставилась красками и свидетельствовала о том, насколько прилежно мы изучали эти предметы. Нам казалось, что по сравнению с буквами эти яркие цветные оценки действительно стоили того, чтобы постараться их получить.
По средам после полудня было время наших хобби. Нам разрешалось самим выбирать занятия (с одобрения преподавателя), для которых были выделены квалифицированные руководители. В первый год моего пребывания в школе я изучал скульптуру; в
