Александр Синегуб - Защита Зимнего Дворца

– "Ну что, готовы?" – встретил он меня вопросом.

"Так точно. Хлеб получен. Вот не могу получить патронов".

– "Патронов? Зачем?" – перебил меня комиссар.

"У нас мало. По пятнадцати штук на винтовку. Пулеметов и гранат совсем нет.

Обещали выдать здесь, но добиться…" "Это лишнее; дело до огня дойти не может. И пятнадцати штук за глаза довольно. Идемте, ведите роту. Дорогу знаете во дворец? Прямо по Морской. А придя во дворец, вы хорошенько ознакомьтесь с постами и решительно прикажите огня без самой крайней необходимости не открывать. Я буду сам все время там, так что вы можете быть спокойным. А если и подойдет к Мариинскому дворцу какая-либо хулиганствующая толпа, то, право, для укрощения ее достаточно одного вида юнкеров, стоящих на постах с винтовками. Вот внутри дворца надо быть начеку. Я боюсь, чтобы кто не устроил обструкцию в зале заседания и не произвел паники. Стройте во вздвоенные ряды и идемте", – подойдя к полуроте, распорядился военный комиссар.

Мы двинулись. Юнкера, сперва молчаливые, теперь вполголоса делились впечатлениями. Только военный комиссар весь ушел в какую-то беседу с сопровождавшими его офицером, штатским и двумя юнкерами из членов Совета Школы, зачем-то ему понадобившимися.

"Не выслать ли вперед разведку? – подумал я, выйдя на Морскую.

"Хотя это зачем же?! Ведь достаточно же ясно заверил военный комиссар, что с боевой точки зрения – все спокойно. А кроме того, если впереди и окажется что-нибудь скверное, то ведь, слава Богу, какая у меня силища, вы, мои хорошие господа юнкера, плохо владеюцие винтовками, и вы, господин военный комиссар".

"Раз, два!.. Тверже ногу!.. Ноги не слышу!" – словами команды попытался я оторвать себя от легкомысленных дум и вдруг рассмеялся – у одного из юнкеров выпал из-под мышек несомый им хлеб. Смущенный своею неловкостью, юнкер выскочил из строя за покатившимся по серому глянцу цементной мостовой буханкам хлеба.

"Куда?" – завопил отделенный командир. – "Из строя, без разрешения? На место!" "Ха-ха-ха…" – смеялись юнкера. "Ха-ха-ха!" – заливались, обрадовавшись случаю, остановившиеся на тротуаре две девушки, по костюмам и кричащим манерам определенно принадлежавшие к категории заблудших созданий.

"Да, посмеяться есть отчего", – говорил я фланговому юнкеру, – "юнкера в боевой готовности, и с хлебами под мышками, и на Морской".

– "Остановитесь!" – догоняя меня, быстро отдал распоряжение военный комиссар.

"Оставайтесь здесь, я зайду на телефонную станцию попытаться произвести смену находящегося там караула, который, по полученным сведениям, перешел на сторону ленинцев", – сообщил мне свое намерение военный комиссар.

Я остановил полуроту. Пока военный комиссар переходил улицу, к нам подошел какой-то офицер и стал возмущенно рассказывать о том, что сегодняшней ночью у Петроградского коменданта из стола выкрали пароли и отзывы караулов Петроградского гарнизона. И вот сегодня в час смены на телефонную станцию проникли большевики. Но они еще скрывают это для того, чтобы перехватывать телефонные разговоры правительственных органов и членов Совета Республики.

Возбужденное описание нервно настроенным офицером казалось хотя и интересным, но крайне сомнительным. Особенно меня настраивал против рассказа вид рассказчика. Бегающие глаза, тонкий, визгливый голос, резко подчеркивающий простоту стиля фраз, и приказчичьи ухватки, заменявшие ему манеры, буквально били по нервам.

"Что-то нечистое здесь", – закопошилось в голове в результате интуитивного отрицания навязчивой убедительности особы в офицерской форме. "Не от вас ли узнал такую необычайную новость, господин военный комиссар? Боже мой, надо скорее его предупредить. Ведь он – сама наивность!" – "Они отказываются добровольно освободить телефонную станцию", – озабоченно проговорил военный комиссар. – "И я решил произвести смену силою. Оставьте половину юнкеров с офицером здесь, приказав следить за воротами и окнами, а с другой половиной вы продвиньтесь вперед и уже с той стороны ворот ведите наблюдение за нею. Отделите мне нескольких юнкеров, и я попытаюсь с ними проникнуть на станцию. Землячки увидят, что с ними не шутят, и сразу сбавят тон. Там караульный начальник какой-то прапорщик; очевидно, он все и мутит", – высказал свои соображения военный комиссар.

"А кто ему подал пример и кто его этому научил?" – подумал я, услышав тон глубочайшего пренебрежения, с которым было произнесено: "какой-то прапорщик".

Но забота выполнения полученного приказания оказалась сильнее всяких философствований, и я, отделив первое отделение 1-го взвода в распоряжение военного комиссара, начал производить по улице соответствующее передвижение для получения лучшего надзора за зданием телефонной станции, а в случае надобности и ее обстрела.

Прапорщик Одинцов-младший, оставаясь на том же расстоянии от здания телефонной станции, построил свой 2-й взвод 2-й роты поперек Морской, во всю ее ширину фронтом к Мариинской площади. Я же, перейдя с тремя отделениями 1-го взвода фасад телефонной станции, принял тоже построение, но фронтом в обратную сторону, в сторону Невского проспекта.

Из безвинтовочных юнкеров я создал команду связи. Между тем военный комиссар с юнкерами 1-го отделения 1-го взвода подошел к воротам станции, но они оказались уже запертыми. И я, стоя на тротуаре, впереди правого фланга своего взвода, старался предвосхитить у военного комиссара выход из создавшегося положения, которое, наконец, меня убедило, что на телефонной станции действительно находятся приверженцы Ленина и К°. "Вот у кого надо, оказывается, учиться энергии. И откуда только у них такое руководство?

Интересно, как бы вы объяснили это теперь?" – мысленно обращался я к всплывшей в памяти картине ночного совещания 19-го в "Колхиде". – "Начало не дурное, – просмаковал я решительность действий господ подпольщиков. Теперь дело за нами. Однако что же предполагает предпринять военный комиссар", – в нетерпении вглядываясь в окна и ворота станции, топтался я на месте.

"Та-та-та-та" – вдруг резко разрезался воздух визгливо стучащим свистом, родившим представление о железных, зелено-темных и красно-бурых крышах домов, которые с силою полили металлическим градом, отчего переливающиеся дробью отзвуки становились коротко-сухими. Та-та-та-та – поплыла вдоль Морской новая волна дробящих отзвуков, отвеивая от себя какой-то захватывающий дыхание мысли холодок.

"Что такое?" – пришел я в себя от мгновенной внезапности ударивших по нервам звуков. "Пулеметный огонь! Откуда? По нас?" И я быстро обернулся, ища пешего или конного врага в том конце Морской, который выходил на Мариинскую площадь.