Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР - Владимир Иванович Щербаков
Вот, мол, вместо того, чтобы разъяснить политику партии, газета “Правда” её дискредитирует, да и ещё руками известных людей – один директор по экономике КамАЗа, а второй – крупный учёный. На весь мир-де нас ославили и где? В газете “Правда”.
В общем, “дымилась, падая, ракета”: антипартийный заговор, подкоп под устои со всеми вытекающими. Такое обвинение со стороны секретаря ЦК КПСС в те времена – не игрушки. У обкома партии Татарстана на меня давно был зуб. Мне там только-только очередного строгача навесили, уже четвёртый в моей партийной биографии – за списание на себестоимость продукции потерь при строительстве завода, что по мнению партийного органа “способствовало большим хищениям социалистической собственности путём сокрытия истинных масштабов потерь при строительстве, а также перерасходу в финансировании технического и социального развития и т. п., и тут подвернулась возможность долбануть в полную силу».
Дело действительно было не в политике, и отделался бы Владимир Иванович дежурным выговором в городском комитете партии, возглавляемом хорошо знакомым ему первым секретарём, если бы не события, предшествующие этому выступлению в газете.
Обком партии Татарской АССР в то время возглавлял Гумер Исмагилович Усманов. И незадолго до описываемых событий у Владимира Ивановича произошёл с ним конфликт, причём растянутый во времени. Министерство автомобильной промышленности, исполняя соответствующее решение ЦК КПСС и Совета министров СССР, чтобы предотвратить разбазаривание фондируемых материалов (т. е. распределяемых согласно специальному плану Госснаба), под угрозой партийных и уголовных кар запретила своим предприятиям под любым видом выдавать их на сторону. Опытный министр Виктор Николаевич Поляков, понимая, что генеральных директоров подставлять нельзя, а коммерческих подвергать риску опасно (их в случае выяснения отношений могли и посадить по совокупности нарушений, ведь отношение к ним было, как у Суворова к интендантам – «тех, кто пробыл хотя бы год интендантом, можно смело вешать»). Вот и решил, что ответственными за выполнение приказа будут заместители гендиректоров по экономике – им не впервой выкручиваться из трудных ситуаций.
И надо же так случиться, что Гумер Исмагилович тоже хотел совершить трудовой подвиг – по слухам, хотел получить звание Героя Социалистического Труда. Звёзды героев просто так не давали. Нужно было собрать в республике невиданный ранее урожай. Для решения этой задачи ему необходимо было провести повсеместную мелиорацию земли. И поэтому потребовались трубы. Обком КПСС решил, что взять их легче всего на крупнейшей стройке республики – КамАЗе. На требование выдать фондированный материал неожиданно был получен однозначный ответ: «Нет». Усманов сделать ничего не мог, но обиду затаил. Вскоре понадобилось готовить школы к новому году и потребовалась краска (тоже фондируемая), новое обращение к Щербакову возымело тот же результат. Тут уж секретарь стерпеть не мог и заявил, что замдиректора не понимает политику партии, на что Владимир Иванович, которому не надо было лезть за словом в карман, парировал: «Я состою не в татарской компартии, а в компартии Советского Союза, и её политику принимаю и задания партии выполняю!»
В общем, отношения к июню 1985 года сложились, обстановка была подготовлена, оставалось только найти повод для того, чтобы сделать оргвыводы. И вот он, казалось, нашёлся…
Щербаков В. И.: «Меня вызвали на бюро обкома, где у нас была жёсткая дискуссия, я упирал на то, что свою позицию высказал откровенно не по “Голосу Америки”, а на страницах главной партийной газеты, а не где-либо ещё. И если я что-то не понял в партийных постановлениях, то готов дискутировать, но могу объяснить свою точку зрения любому. Партия сама ратует за развитие критики и самокритики. Вот моя позиция, пожалуйста, критикуйте. Мне в ответ про партийную дисциплину, неуважение к старшим товарищам и высшим инстанциям. Я говорю, не знаю такой компартии Татарии, знаю только КПСС, а в ней и критика дозволена, и самокритика.
Что же мне ответили? Щербаков, видимо, вообще ничего не понимает. В прошлый раз мы с ним тут уже спорили, но бесполезно. Выговоры с занесением у него уже есть, поэтому теперь предложили исключить из партии за подрыв её экономической политики. Все сказали “согласны”, и у меня тут же отобрали партбилет. В то время это была гражданская смерть. Позвонил соавтору – Гавриилу Харитоновичу Попову – объяснил суть проблемы. И он мне ответил, что его в МГУ также обсуждают и осуждают, но в науке к дискуссии отношение иное, поэтому ему даже выговор не вынесли. Но горком партии бушует и требует строго его наказать. Партком МГУ тянет, ограничиваясь устным выговором.
А мне работать на КамАЗе руководителем или защищать докторскую диссертацию после этого было невозможно. Челнинский горком КПСС начинает делать из меня “пример”, ко мне уже опасаются заходить. Начинаю потихоньку паковать вещи и жду решения Секретариата ЦК КПСС и приказа министра об освобождении от должности, так как она входила в номенклатуру, утверждаемую Секретариатом ЦК КПСС.
Обдумываю вопросы, которые ещё недавно казались несущественными, но вдруг стали очень важными: где найти новую работу? Как и где будем жить? Квартиру в Тольятти сдали, здесь оставаться было невозможно…»
Но статья «Подряд для завода» вышла в 8 июня 1985 года. К тому времени прошёл апрельский (1985 года) Пленум ЦК КПСС, произошли значительные изменения в партийной верхушке, генеральным секретарём стал М. С. Горбачёв. В стране, как тогда говорили, «подул ветер перемен».
Щербаков В. И.: «24 дня я оставался без партбилета. Я тогда внимательно читал один из докладов Михаила Сергеевича и увидел, что некоторые абзацы нашей статьи и его выступления совпали почти слово в слово. Теперь-то я знаю, как такое может произойти: группа товарищей готовит доклад и использует (просто выдёргивает) откуда-то понравившиеся куски – вот здесь удачно сформулировано, вот тут пример интересный. Потом отдают машинистке, она всё перепечатывает, потом текст редактируют, подчищают, снова перепечатывают и отдают на прочтение и подпись. В конце никто уже и не вспомнит, что откуда взято.
Я эти места подчеркнул и позвонил Аркадию Ивановичу Вольскому, бывшему тогда помощником генерального секретаря. Он четырьмя годами ранее буквально заставил меня дать согласие на должность директора по экономике КамАЗа.
Приехал в Москву, положил на стол Вольского две газеты – с нашей статьей и докладом на пленуме и сказал, что не понимаю, почему меня исключили из партии, а Горбачёва нет.
Вольский оставил газеты у себя и обещал перезвонить.
В верхах
