Борис Васильев - А мы служили на крейсерах

— На флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания — Смирррнаааа!!!

Перекличкой от входа до самого устья речки пронеслось, отражаясь от воды и скал, отдаваясь эхом, сливаясь в удаляющееся -

аа-аа-аа…

И выкатившееся вдруг из-за белокаменских высот оранжевым апельсином солнце сдернуло завесу тумана, яркими бликами отразившись на лаковых бортах и лаковых волнах, заиграло в последнем золоте листвы платанов…

И змеиное шипение летящих с шиком вниз по туго натянутым вантинам флагов «Добро»

— Та. ащ… ка. ади…время вышло!!..

…ышло…

…шло…шло…

Опять перекат, усиленный корабельной трансляцией, и эхом ударяющий в скалы, колонны Пристани, отскакивающий упругими мячиками от бортов и надстроек…

— Л..аа..г…днять… ать… Ать…!..

И звенящая мощь оркестров, и перезвон склянок, и звуки горнов, настроенных специально слегка не в тон, и волшебное превращение суровых громадин……

И, в мгновенно наступившей секундной паузе -

после «Вольно»

…оно…оно…

……хрустальные звуки гимна Города, звенящими монетами падающие на площадь, асфальт, бухту, корабли, казалось бы едва слышные, но все же четко различимые:

……Гордость русских моряков…

……………

Они стояли, взявшись за руки, с застывшими на эти секунды сердцами, вдруг пропускающими удар за ударом, вытянувшись, и кажется, встав на цыпочки, в безумии поднимающего и рвущего душу восторга…

Мальчик в неуклюжей форме с двумя «галочками» второкурсника на левом рукаве бушлата -

и девочка, тоненькая, как гитарная струна, с распахнутыми озерами бездонных глаз…

……Они не знали, что их ждет впереди…

……Холодные чужие квартиры, дымящие печки, которые надо топить углем, и — разлуки…

……Болезни сына, и снова чужие квартиры, и разлуки……

……Железо, железо, железо, на долгие годы железо, ставшее родным и более близким, чем жена и сын……

…………И шторма, и одиночество мостика, и — разлуки……

Они не знали этого……

Они стояли, и слушали эту магическую тишину……

Время вышло!..…

42 крючка

В нашей жизни, как опыт показывает, некоторые, ставшие уже привычными вещи — уходят безвозвратно…

У кого — то к примеру, — волосы выпадать начинают, у кого — то зубы, или другие к примеру полезные и нужные функции организма,…тьфу — тьфу — тьфу…(и постучал себя по лбу, как по самому лучшему в мире дереву).

Бывает… а у меня вот так с рыбалкой произошло.

Родился я в семье, где рыбалка в поколениях культивировалась, как самое что ни на есть полезное и нужное занятие.

Далекие предки — те и вовсе егерями у помещиков служили, профессионально то есть охотой да рыбалкой занимались, а кого помню — дед, отец, дядья, да что дядья, тетка — и та заядлой рыбачкой была. Сейчас, правда, по возрасту не занимается этим делом …

И на всем вот этом вот единодушном фоне, я — вроде белой вороны был. Нет, конечно в семейных выездах на рыбалку всегда участвовал — а куда б я делся, коли дома один пес оставался, а то и его прихватывали — но азарта особого никогда не проявлял, не находя с раннего детства в ужении рыбы ничего особого.

Однако же в силу семейных традиций основы так сказать ремесла этого усвоил, и к окончанию школы практически стопроцентно мог поймать десяток — два плотвичек, или там окуньков на небольшую ушку или сковороду жарехи.

Благо рек, речушек, стариц и прочего водного пространства в округе было предостаточно.

Но, тем не менее, в семье меня рыбаком никогда не считали, так, сочувствующий без должного рыбацкого азарта…

Правда сказать, когда на флот попал, рыбалкой по первости действительно не занимался, да и смешно, честно говоря, ловить рыбу в замазученной воде Городской бухты, и воняла она до безобразия.

Тем удивительнее мне было увидеть на первой же боевой, как буквально через десять минут после постановки на якорь, борта крейсера украсились удочками, к концам которых прикипели, с горящими от азарта глазами, мичмана, лейтенанты, каплеи, капитаны третьего ранга……

Но и на той боевой я рыбалкой не занимался. И некогда по молодости лет было, да и в силу незнания обстановки и неподготовленности к этому делу.

Правда, впоследствии все было возмещено сторицей.

Ловили мы везде — и все, что попадалось.

Хоть Средиземное рыбой и не очень богато, но попадались так таки и угорь, и зубан, и тунец, и карась, а уж про кальмара, скумбрию, сардину, ставриду — и говорить не приходится.

Разные конечно рыбы, а больше, пожалуй, всего мурена запомнилась нестандартным своим поведением.

Правда и повод для такого поведения был преизрядный — док наш подарок Городскому Аквариуму решил сделать, и мурену ту, свежевыловленную, прямо с юта — в лазарет, и — в ведро с формалином посадил. Тоже, понимаешь, естествоиспытатель Луи Пастер.

Очень ей это дело не понравилось — имею в виду ведро с формалином. И, соответственно в силу своей неподготовленности к такому повороту событий, и не имея видимо желания веселить Городскую публику своим видом в статусе экспоната Аквариума, она из того ведра выпрыгнула, и начала плясать на палубе лазарета какой — то зажигательный рыбий танец, чем — то смахивающий на фламенко, используя зубы в качестве кастаньет, задорно ими пощелкивая и посверкивая зелеными своими глазками… Зрелище то еще, я вам скажу.

Док этот танец прекратить в силу своей интеллигентности и привычки в основном скальпелем махать не смог, так что позвали срочненько боцмана с топориком килограммов на десять, и благополучно расставшись с головой где-то на пятнадцатом ударе, мурена эта, не возжелавшая внести свою лепту в науку кончила свою хладнокровную жизнь …

Так что все обошлось, а на претензии дока, на порубленный в лазарете линолеум боцман гордо ответил, что он боцман, а не снайпер, и не фиг над людьми издеваться, съели бы просто, без затей, и никакого палубе урона…

Словом шло все своим путем, и приезжая домой, можно было теперь похвастать определенными успехами на ниве семейного увлечения.

Но, возвращаясь к началу отмечу, что сколько веревочке не виться…

Году этак в 83-м встали мы на якорь ненадолго, топливом да водичкой с совсем обнищавшими коллегами поделиться. Один пароход к борту приняли, второй — на бакштове, то есть веревке за кормой висит. Подаем на них воду, топливо, а я тем временем — дело святое — донку с юта вооружил.

Минут через сорок пять тралец, что на бакштове был напился, отдавать надо, значит — донку снимать.