Георгий Агабеков - Секретный террор Сталина. Исповедь резидента

– А, здорово, товарищ! Ну, как дела? – обратился ко мне мой вчерашний знакомый.

Вместо ответа я подал ему приготовленный рапорт о моих вчерашних наблюдениях. Взяв бумажку, он, не читая, бросил ее на стол и обратился к человеку в пиджаке:

– Вот, товарищ Коряков, губком прислал нам нового работника. Парень ничего, шустрый.

Я поздоровался с Коряковым. Это и был уполномоченный по борьбе с контрреволюцией. Ознакомившись с моими бумагами, Коряков открыл ящик стола и извлек несколько листов бумаги.

– Вот, товарищ А… заполните эти две анкеты, напишите свою автобиографию и подпишите подписку. Вы будете моим помощником по секретной агентуре. Садитесь здесь к столу и пишите, – сказал Коряков, подавая мне бумаги.

Я взял подписку и начал читать:

«Я… сотрудник Екатеринбургской губчека, обязуюсь выполнять все распоряжения ВЧК и ее органов. Обязуюсь сообщать о всем слышанном и замеченном, могущем принести вред советской власти, своим ближайшим начальникам. Все мне известное по работе в органах ЧК обязуюсь хранить в строгой тайне. В противном случае я буду подвергнут высшей мере наказания – расстрелу».

Я написал автобиографию, заполнил анкеты и подписку. Коряков, взяв бумаги, аккуратно вложил их в папку, на которой старательно вывел: «Личное дело сотрудника ВЧК Агабекова». И так же аккуратно, открыв несгораемый шкаф, положил эту папку на пачку других такого же рода.

Так я был принят в ЧК. Отныне я должен быть чекистом. Должен смотреть, слушать и доносить.

Сегодня коммунист, а завтра чекист. Какая разница! Ведь Ленин сказал, что каждый коммунист должен быть чекистом.

Проверка чекистов

Я был назначен сотрудником для связи с агентурой при уполномоченном по борьбе с контрреволюцией и бандитизмом. Моим начальником был Коряков, простой полуграмотный крестьянин Пермской губернии. Он был честным человеком, относился к делу добросовестно, и поэтому улов контрреволюционеров был у него не обильный. По этой причине начальство было им недовольно. Проработал я там до января 1921 года и, как военный, был затем переведен в особый отдел 3-й армии помощником начальника агентуры.

Случай, о котором хочу рассказать, произошел со мной месяц спустя, после того как я приступил к новой работе. Благодаря моей сравнительно с другими грамотности, мне поручались все более крупные дела. Однажды вечером я был срочно вызван уполномоченным Коряковым.

– Вот, товарищ А… Имеется очень опасное и ответственное дело, которое я хочу поручить вам. Дело в том, что вчера ночью наши агенты задержали подозрительное лицо, которое, по агентурным данным, ехало на какой-то тайный съезд в Екатеринбург. При обыске у него обнаружен клочок бумаги с адресом одного лица, живущего здесь в Екатеринбурге, и пароль «Сибирь близка Уралу». На допросе он отказался отвечать на вопросы, видимо, чтобы оттянуть время и дать возможность организации замести следы. Поэтому мы решили послать по обнаруженному адресу нашего человека с найденным паролем, дабы скорей выяснить, в чем дело. Вы не побоитесь принять эту задачу на себя? – спросил он.

– Нет, конечно, – ответил я, – но я бы хотел знать больше подробностей о задержанном лице, чтобы не попасть впросак.

– Других данных, кроме того, что я сказал, нет. Да! При нем же найден еще железнодорожный билет, из которого видно, что он ехал из Томска. Вот и все. Кстати, имеете ли вы револьвер9

– Да, наган всегда при мне, – ответил я.

– Так и прекрасно, товарищ! Вот вам адрес и пароль. Идите туда сейчас же, а завтра доложите мне о результатах.

Я вышел из ЧК и направился по указанному адресу. Нужная улица находилась где-то у пруда за городом. После долгих поисков я нашел номер дома и остановился перед маленькой калиткой. Предварительно проверив револьвер, я постучал. Дверь открыла пожилая женщина.

– Здесь живет гражданин П.? – спросил я.

– Да. Пожалуйста, входите, – любезно пригласила она.

Я поднялся по лестнице за женщиной, которая проводила меня в комнату и, попросив подождать, вышла.

В ожидании я разглядывал комнату. Единственное окно во двор. Скромная мебель. Стол, над которым висит большое зеркало. На стенах картины. Среди них я вижу портрет Карла Маркса. «Странно, – подумал я, – зачем у контрреволюционера висит Маркс? Наверно, чтобы лучше себя замаскировать», – ответил я сам же на свой вопрос.

В это время вошел высокий, здоровенный мужчина с чисто бритым лицом, одетый в сюртук. Войдя, он вопросительно посмотрел на меня. Я, также ни слова не говоря, протянул ему написанный на клочке бумаги пароль. Рука невольно крепче сжала рукоятку нагана в кармане шинели.

– А, наконец-то вы приехали. А мы вас ждали раньше. Что так задержались? – спросил он, держа в руках пароль.

– Трудно было с устройством документов, да и поезда сейчас, сами знаете, как ходят, – ответил я.

– Да, да! Ну, ладно, давайте выйдем прогуляться и потолкуем на свежем воздухе, – предложил он, надевая шубу.

Застегнувшись, он повернулся ко мне спиной и что-то шарил в кармане. Я взглянул в зеркало и увидал, что он перекладывает браунинг из кармана брюк в пальто.

Невольная дрожь пробежала по моему телу. Что, если он угадал, что я не тот, за кого себя выдаю? Что, если он меня пристрелит здесь на окраине города, и концы в воду…

Мы вышли вместе. Мой спутник предложил пройтись к чернеющему недалеко лесочку.

– Нет, уединяться опаснее, – возразил я, – лучше будем ходить по главным улицам. Меньше подозрений.

А сам думал: «На главных улицах он не посмеет стрелять».

Он не возражал. Мы пошли по направлению к городу. На ходу он задавал вопросы о состоянии «нашей организации» в Томске, о настроении членов партии, об отношении к нам населения и т. д. Я ему что-то плел, стараясь не дать ему возможность меня расшифровать. В свою очередь я начал расспрашивать о состоянии организации в Екатеринбурге.

– О, у нас здесь, видимо, поставлена работа лучше, чем у вас. Мы имеем мощную организацию. Много наших членов среди армии и даже в коммунистической партии. Оружия сколько угодно. Так что если будет постановление съезда, то скоро можно будет начать выступление против Советов. Да, кстати, – продолжал он, – вы приготовили тезисы вашего доклада на съезде?

– Нет еще, я вообще боюсь держать у себя что-либо компрометирующее, – ответил я, а сам подумал: «Однако дело серьезное; собирается какой-то съезд».

– Приготовьте тезисы к съезду и передайте их мне послезавтра вечером при новой встрече, – предложил он мне.

Погуляв еще немного, мы попрощались. П. поплутал немного по улицам, дабы убедиться, что за мной нет наблюдения, и затем поспешил домой.