Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

В России же сразу создалась ситуация двоевластия. С одной стороны, образовался Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов – весьма, впрочем, вялый. С другой стороны возник Временный комитет царской Государственной думы во главе с председателем IV Думы, помещиком Родзянко и сформировал первое Временное правительство князя Львова, в которое вошли профессор Милюков – лидер кадетов (партии крупной буржуазии), октябрист Гучков и прочие…

Начинались бурные события, надо было как можно скорее возвращаться домой, однако путь в Россию оказался непрост, о чём будет рассказано позже. Сейчас же, пропуская несколько недель начавшегося 1917 года, просто сообщу, что поздно вечером 3 апреля (16 апреля по новому стилю) 1917 года Ленин приехал в Петроград.

На Финляндском вокзале ему была устроена восторженная встреча, был выстроен почётный караул. По пути в дворец Кшесинской, где разместился штаб большевиков, Владимир Ильич несколько раз обращался с броневика к толпам встречающих с краткими речами. Это были, естественно, просто агитационные призывы, однако наутро 17 апреля Ленин дважды выступал деловым образом. Вначале на хорах Таврического дворца он сделал доклад для большевиков – делегатов Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов, а потом повторил свою речь уже на объединённом собрании большевиков и меньшевиков, участвовавших во Всероссийском совещании Советов[11].

Совещание было созвано Исполнительным комитетом Петроградского Совета и проходило в Петрограде с 11 по 16 апреля н. ст.

Состав Петроградского Совета был тогда преимущественно эсеровско-меньшевистским. Председателем Петроградского Совета первого созыва стал лидер меньшевиков Карло Чхеидзе, другой лидер меньшевиков – Ираклий Церетели, был членом Исполкома Петросовета… Заместителем председателя состоял центрист Матвей Скобелев, в первое руководство Петросовета входили также лидеры эсеров Виктор Чернов и Александр Фёдорович Керенский… Последний, правда, быстро перескочил из кресла зампреда Совета в кресло министра юстиции первого состава Временного правительства, но и без «Александры Фёдоровны» в первом Петроградском Совете претенциозных политических уродов хватало. Скажем, Церетели вернулся из ссылки 19 марта 1917 года и сразу же вошёл не только в состав Исполкома Петроградского Совета, но и в контактную комиссию по координации деятельности с Временным правительством для подготовки вхождения меньшевиков и эсеров в правительство, которое произошло 5 мая 1917 года[12].

Поэтому не исключаю, что срок окончания совещания Советов эсеры и меньшевики из Петросовета намеренно подгадали так, чтобы Ленин не успел на нём выступить, и, во всяком случае, не смог активно в нём участвовать. Зная взгляды и умение Ленина убеждать аудиторию, можно было предполагать всякое, в том числе – если и не немедленный, то достаточно быстрый переход влияния на народную массу к большевикам.

Собственно, так оно дальше и происходило, хотя и не в том темпе, в каком бы следовало.

Между прочим, на Финляндском вокзале Чхеидзе и Скобелев, приветствуя Ленина от имени Петросовета, выразили надежду, что он-де найдёт с ними общий язык. Однако Ленин прошёл к броневику и бросил в массы призыв: «Да здравствует социалистическая революция!»

Впрочем, от апреля 1917 года до Октября 1917 года должно было пройти не полгода, а целая историческая эпоха – века, спрессованные в шесть месяцев. Пока массы шли не за большевиками.

На Всероссийском совещании Советов были представлены Петроградский и 82 местных Совета, а также Советы армейских частей фронта и тыла. Главные вопросы: о войне, об отношении к Временному правительству, об Учредительном собрании, а также – аграрный вопрос, продовольственный и другие. Тон задавали меньшевики и эсеры, дважды витийствовал «патриарх российского марксизма» меньшевик Георгий Плеханов, и Совещание заняло позицию «революционного оборончества». За продолжение войны было подано 325 голосов, против – 57. Было вынесено решение о поддержке Временного правительства, а большевика Старостина, призвавшего к окончанию войны, дружно освистали под не менее дружный социал-патриотический топот делегатов[13].

Не успел Ленин ступить на русскую землю, а газета группы Плеханова «Единство» уже написала, что Лениным-де «водружено знамя гражданской войны в среде революционной демократии»[14].

Конечно, это была чепуха – я ещё к этому вернусь, но Ленин действительно сразу же взял быка за рога, и уже 4(17) апреля на собрании большевиков и меньшевиков заявил:

– Мы – вовсе не пацифисты. Но основной вопрос: какой класс ведёт войну? Класс капиталистов, связанный с банками, никакой другой войны кроме империалистической, вести не может. Стеклов, Чхеидзе всё забыли. Когда читаешь резолюцию Совета рабочих депутатов, поражаешься, как люди, заявляющие себя социалистами, могли вынести такую резолюцию. Воззвание Совета рабочих депутатов – там нет ни одного слова, проникнутого классовым сознанием. Там сплошная фраза! Единственное, что губило все революции, это фраза, это лесть революционному народу…

Как часто потом Ильича обвиняли в том, что он якобы потакает низменным страстям толпы, соблазняет народ красивыми речами, а вот она – правда о Ленине. Только приехав в Россию, он сразу же заявил, что льстить народу большевики не должны. Потому что обман народа – гибель революции…

Ленин был категоричен и в другом:

– Войну можно кончить лишь при полном разрыве с международным капиталом. Войну породили не отдельные лица, а международный финансовый капитал… Революционное оборончество – измена социализму. Что делать? Разъяснять, что такое социализм. Мы не шарлатаны. Мы должны базироваться только на сознательности масс. Если даже придётся остаться в меньшинстве – пусть. Стоит отказаться на время от руководящего положения, не надо бояться остаться в меньшинстве…

Что показательно! Ленин, впервые в своей жизни легально получивший в России обширную аудиторию, сразу же повёл себя как лидер, приверженный правде и только правде, и говорящий с народом языком, понятным народу. Он предупреждал:

– К народу надо подходить без латинских слов, просто, понятно… Что своеобразно в России, это гигантски быстрый переход от дикого насилия к самому тонкому обману… Мы не хотим, чтобы массы верили нам на слово… Мы хотим, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок… Когда массы заявляют, что не хотят завоеваний, – я им верю. Когда Гучков и Львов говорят, что не хотят завоеваний, они – обманщики. Когда рабочий говорит, что хочет обороны страны. – в нём говорит инстинкт угнетённого человека…