Михаил Евдокимов - Шел из бани. Да и все…

Еще больше загадок добавляют сопутствующие истории. Например, в Рубцовске за несколько часов до гибели губернатора произошел подрыв милицейской машины, повлекший гибель одного из сотрудников. Комментаторы отмечают, что это событие должно было отвлечь внимание краевой милиции от Бийской трассы. Впоследствии по делу об этом «теракте» был привлечен чеченец, работающий в Рубцовске санитаром, однако суд доказал его непричастность к данному событию. Вопрос о том, кому был нужен этот единственный в новейшей истории Алтая «теракт», так и остался без ответа.

Не менее странная история связана с «подложно-подлинным» письмом выжившей после катастрофы вдовы Евдокимова. Как известно, еще до вынесения приговора Зонального суда в СМИ было распространено письмо, в котором она говорила: «Наверное, подобное настойчивое указание на «виновника ДТП» – это лишь повод скрыть истинные причины трагедии. Для меня ясно одно: Михаилу Сергеевичу была положена машина сопровождения. Ее не было. Поэтому справедливее судить чиновников, решение которых косвенно или явно стало причиной случившегося. А судить простого человека – это похоже на попытку уйти от ответственности тех, кто заинтересован, чтобы правда никогда не была обнародована. Сегодня речь идет не просто об умалчивании каких бы то ни было объективных фактов. Идет искажение действительности. Хочется, наконец, получить ясные ответы на вопросы, которые возникают не только у меня». Однако под давлением неких обстоятельств Галина Евдокимова, находившаяся тогда в больнице, публично отказалась от авторства этого письма. Во всех СМИ оно тут же было объявлено «фальшивкой». Теперь же выяснилось, что такое письмо она все-таки составляла.

Показателен еще один факт. Официальное утверждение о том, что суд в Зональном районе провели в закрытом режиме по требованию потерпевшей стороны, тоже оказалось неправдой. Представители этой стороны заявили, что такого требования они не выдвигали. Подобных неувязок в «деле Евдокимова» очень много.

Особенностью многих явлений политической жизни в современной России становится их имитационный характер. В них почти не осталось «настоящего», подлинного содержания. Они выполняют функцию пиар-проектов и «муляжей», предназначенных для изображения того, что «у нас тоже все есть»: и независимые суды, и свободные СМИ, и оппозиционные партии, и демократичные выборы… В деле Евдокимова и Щербинского это все проявилось в самой полной мере.

Теперь, после решения прекратить дело, народу послан сигнал: «Следствие закончено, забудьте!» Однако опыт показывает, что общество все равно будет обсуждать самые разные версии – до тех пор, пока ему не будут даны правдивые и полные ответы на все оставшиеся вопросы.

КАКИМ ОН БЫЛ И КАК ВСЕ БЫЛО

Глазами родных и друзей

Галина Евдокимова

«ДО НАШЕЙ СЕРЕБРЯНОЙ СВАДЬБЫ МИША НЕ ДОЖИЛ ЧУТЬ БОЛЬШЕ ГОДА»

Память Галины Евдокимовой не сохранила последние 15 минут перед тем, как случилась страшная автокатастрофа, в которой погиб ее муж… В разговоре с корреспондентом «Известий» на Алтае Сергеем Тепляковым Галина Николаевна вспоминала не только эти минуты, но и все годы их совместной жизни.

В 1977 году в Нижнем Тагиле 16-летняя Галина Зубарева перешла в десятый класс. Жила она возле воинской части, где художником-оформителем в солдатском клубе служил рядовой Евдокимов.

– Галина Николаевна, а с какого момента Михаил Евдокимов вам понравился?

– Ну, не с первого взгляда! Больше того, как раз в тот момент я дружила с другим молодым человеком. Но Миша меня отбил. Даже не знаю, как это было, но тот поклонник пропал.

Его воинская часть была от нашего дома через забор. Был вечер, я стояла на балконе, а он подошел к забору. Так и пообщались в первый раз. А ради первой встречи он ушел в самоволку. Переоделся в гражданское, и я его не сразу и узнала. Ждала-то солдата… Посидели в парке на скамеечке. Он был тогда худенький, светловолосый.

– Как ухаживал?

– «Серенады» пел. Подходил к забору с гитарой и пел песни разные.

– Михаил Сергеевич бойкий был в ухаживании? Целоваться когда начали?

– Ну, эту тему не хочу освещать (смеется). Он был нормальный, не скромный, мягко говоря. Он сам делал первые шаги.

– А цветы-то дарил?

– Он портрет мой нарисовал. Правда, я выглядела так, будто мне уже лет сорок. Но портрет храню – он сейчас в Москве. Подарки делал, правда, не самые романтичные – чеканку, доску разделочную. Он мастеровитый был, уже когда стал артистом, он все делал запросто и основательно. Это у него в крови.

– Вы учились в Нижнем Тагиле в медучилище, он – в Новосибирске в Институте советской торговли. Это правда, что на свидания вы летали самолетами, а на билеты подрабатывали: вы – техничкой, а он – грузчиком?

– Так и было. Кроме денег надо было ведь еще отгулы заработать. Я подрабатывала на «скорой», кровь сдавала, чтобы отгулы были.

– Вы четыре года «дружили» – даже по советским меркам это долго…

– Так получилось. В начале июня 1981 года умер мой папа. Я Мишу вызвала телеграммой. Во время поминок он встал и моим родственникам сказал, что мы решили пожениться. А 22 августа 1981 года сыграли свадьбу. Мы этот день почти всегда отмечали. Чаще всего на Алтае – покупали шарики в виде сердечек, развешивали на доме, девчонки нам писали плакаты с поздравлениями…

– Покорять Москву он отправился с девятью рублями в кармане…

– Да, накоплений у нас не было. Он всегда хотел быть артистом, еще до свадьбы говорил мне, что пробьется на эстраду. На первом месте у него тогда были пародии. Поступал в 1979 году в эстрадно-цирковое училище – не поступил. А в Институт советской торговли его взяли, хотя в те годы еще неизвестно, куда было проще попасть.

Он учился и работал. Сначала – администратор кафе «Спутник» в Новосибирске, потом – замдиректора столовой. А по вечерам в выходные играл на танцах. Я понимала, что торговля – не его призвание.

– Работая в торговле во времена дефицита, он проявлял себя как добытчик?

– Знаете, он ничего не тащил. Как-то однажды принес кочан капусты, который ему положила завпроизводством, чтобы мужик хоть что-то принес с работы домой. А для него этот кочан уже был воровством.

– Юный Евдокимов был щуплым блондином, а стал бородатым кряжистым здоровяком. Как вам это превращение?

– А ведь в 20 лет он был худее, чем я! Я в его брюки не влезала. Когда начал полнеть, пытался бегать по утрам, но в целом относился к этому спокойно. У него конституция такая, он должен был с возрастом раздаться, и это его не портило. А вот с бородой я пыталась бороться. В 1992 году мы уехали летом в Горный Алтай, и он там долго не брился. Я потом говорила, что не хочу видеть его бородатым. Но ему с бородой понравилось. А потом и я привыкла.

– У вас были «домашние» имена?

– Он звал меня «маменька», но мне это не очень нравилось, я говорила: «Я тебе жена!» и в ответ звала его «папенька». А вообще это от дочери пошло: Анечка маленькая называла нас «маменька Галенька», «папенька Мишенька».

– Я знаю, что Михаил Евдокимов дал денег на покупку дома школьному товарищу, заплатил 186 тысяч за операцию на сердце девочке Виктории Оськиной. Он вообще не жалел денег?

– Он не копил. Заработал – потратил. Нужно кому-то – помог. По большим суммам советовался со мной. Он легко расставался с большими деньгами. Когда учился в Новосибирске и жил только на то, что сам зарабатывал, отдал земляку свое теплое зимнее пальто. Сам остался без зимней одежды, мерз! Вот за это я его пилила. Говорю: «О себе-то надо думать! Если бы что еще было в гардеробе, а то единственное пальто».

– Каким он был в семье?

– Дома он часто был задумчивый, серьезный. Если я видела, что на работе у него проблемы, что-то его гнетет, я просто в этот момент старалась его не утомлять своим вниманием. Пусть сам с собой пообщается. И он потом рассказывал, о чем переживал.

– У него были домашние обязанности?

– Иногда у него появлялось желание готовить. Он хорошо готовил пельмени, плов, драники.

– Для драников в семье кто-то должен быть белорусом.

– Про белорусов не знаю, но у Миши по материнской линии польские корни.

– В его репертуаре были герои, любившие выпить. А сам Михаил Сергеевич это дело любил?

– Как все нормальные люди. Бутылку я от него не прятала. Если какое-то событие, почему бы не выпить?

– А вас он пародировал?

– Так, интонации некоторые, которые ему не совсем нравились.