Николай Исаенко - Вижу противника !
Действия нашей истребительной авиации к середине марта стали эффективнее и рациональнее как за счет совершенствования тактики и боевого мастерства летного состава частей, так и за счет появления на фронте значительного количества радиостанций наведения истребителей на самолеты врага.
В начале марта на Северо-Кавказском фронте существовали всего три таких радиостанции. Они имели позывные "Белка-1", "Белка-2" и "Белка-3", работали на них девушки, которых ласково называли "белочками". "К сожалению, "белочки" могли лишь сообщать о появлении воздушного противника. На новых же радиостанциях наведения, к тому же многочисленных, работали опытные авиационные командиры. Они давали летчикам дельные советы, подсказывали во время воздушных схваток наиболее выгодные маневры, а вскоре начали руководить воздушными боями.
Не стоит, однако, думать, что воевать нашему полку в марте было легко, что авиация и зенитная артиллерия врага не оказывали бешеного сопротивления, что обходилось без потерь. Потери мы, конечно, имели. И во время воздушных боев, и при ожесточенных бомбардировках наших аэродромов, и от зенитного огня противника. "Зацепило" и меня: 22 марта был подбит зенитками в районе станицы Троицкой. На "лагге" взорвался правый крыльевой бензобак, в крыле образовалось большое, почти квадратное отверстие, меня ранило осколком в левую ногу. С трудом вырвал машину из штопора, повел в сторону от линии фронта. Световая и механическая сигнализация подсказывали, что повреждена гидросистема выпуска шасси, произвольно вышла правая "нога", воздушный поток беспощадно сдирал с поврежденного крыла остатки фанерной обшивки. Следовало немедленно прыгать с парашютом, но восточный ветер силой до двадцати метров в секунду мог унести к противнику, и безмерно жаль было новый, недавно установленный на "лагге" мотор, поэтому я решил сажать машину на одну "ногу" на первое попавшееся поле. При планировании, находясь примерно в двадцати метрах над землей, заметил, что поле покрыто бугорками, решил, что это неубранный картофель, и лишь после того, как самолет остановился и плавно лег на левое крыло, обнаружил, что консоль выворотила из земли круглую, плоскую противотанковую мину...
Прибыли саперы, разминировали проход, поврежденный "лагг" вытащили на ближайший проселок, чтобы отправить в мастерские. Словом, все обошлось. Даже ранение мое оказалось довольно легким. Однако от боевых полетов меня отстранили, и отстранили почти на три недели, которые показались невероятно долгими.
Особенно тяжело переживал я запрет на боевые вылеты после того, как побывал на авиазаводе, где в последних числах марта получал для полка десять новых истребителей. Увидел в цехах только стариков, женщин и детей.
О том, что программу цех сборки перевыполняет, мне рассказал шестидесятилетний, совершенно седой, морщинистый мастер. Рядом работала худенькая девчушка с белесыми косичками. Я спросил, сколько ей лет и как ее зовут.
- Пожалуйста, подождите до перерыва! - сказала девчушка.- Мне нельзя отвлекаться, подведу бригаду.
После звонка на обед она нашла меня. Звали ее Дусей, шел ей пятнадцатый год. Родом она и другие ребята были из Таганрога.
- Вот работаем, будем тут восьмой класс заканчивать,- сказала девочка.
- А где твои родители, Дуся?
- На фронте. Папа - артиллерист, а мама - хирург в медсанбате.
Обедала Дусина бригада рядом с цехом, на воздухе, за дощатым столом. При нашем приближении все мальчишки и девчонки встали, словно класс при появлении педагога.
- Сидите, сидите, ребята! Устали, наверное?
- Нет, вы первый садитесь. Вы хромаете, ранены...
В торце стола для меня поставили "кресло" - ящик с приколоченным к нему сиденьем "лагга". Подростки, крутя в руках "тарелки" - консервные и стеклянные банки,- поглядывали с любопытством, ожидали захватывающих рассказов, а я смотрел на бледные, изможденные лица и не мог выговорить ни слова.
Ребята поняли мое состояние.
- Не переживайте! - сказал низкорослый паренек, которого друзья называли Валеркой.- Мы же не в оккупации, товарищ капитан! Расскажите, что на фронте? Где вы воюете? Как вас ранило?
Не помню уже, как удовлетворил любопытство ребят. Но помню, что говорил, какое большое дело они делают, как нужны фронту их самолеты.
- Товарищ капитан, а когда наши Таганрог возьмут?
- Думаю, скоро. До Таганрога всего шестьдесят километров.
Один из мальчиков со взрослой осторожностью спросил:
- А если придется отступать?
Я с горячностью поручился: отступления больше не будет! Никогда!
Подошла пожилая грузинка с бидоном. Каждый член бригады получал пол-литра молока. Подростки доставали из-за пазух, из карманов ломти хлеба. Молоко пили большими глотками, хлеб откусывали маленькими кусочками.
Дуся вынула из хозяйственной сумки пустую четвертинку, отлила в нее половину полученного "спецпайка", аккуратно закупорила и спрятала бутылочку. Я подумал, что девочка приберегает молоко на ужин, но Валерий объяснил, что в больнице лежит Дусина старшая сестра, молоко для нее.
- Евдокия у нас семейная,- усмехнулся мальчик.
- А ты что же, холостяк-одиночка? - пошутил я. Валерий опустил голову:
- Ага. У меня всех в эшелоне разбомбило. В Александровке. Под Ростовом...
Я горько пожалел о неуместной шутке. Боялся спросить ребят еще о чем-нибудь. Любовь И жалость к ним вновь всколыхнули, воспламенили в душе злобу к убийцам-захватчикам. Уничтожать, без пощады уничтожать каждого гитлеровца! Вернуться в полк, летать, бить фашистскую сволочь!
На следующие сутки мы перегнали "лагги" в полк. Самолеты были построены на средства, собранные бакинскими комсомольцами, во всю длину их фюзеляжей крупными белыми буквами было написано: "БАКИНСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ", а когда я поведал, чьими руками сделаны истребители, и у летчиков, и у техников возникло к ним исключительно бережное, трогательное отношение.
- На таких машинах плохо воевать совесть не позволит! - сказал командир 1-й эскадрильи капитан Смирнов.
...В последних числах марта заболевшего майора Орлова сменил в должности командира 267-го ИАП майор П. В. Герасимов, начинавший войну рядовым летчиком на самолете И-16, проявивший в боях с фашистскими захватчиками мужество и отвагу. П. В. Герасимов на ЛаГГ-3 не летал и сам рассматривал назначение на должность командира истребительного авиационного полка как временное.
На утреннем построении полка 30 марта Петр Васильевич зачитал приказ о возвращении 267-го ИАП в состав 236,-й истребительной авиадивизии.
В состав 236-й ИАД к 30 марта 1943 года входили, кроме нас, 117-й гвардейский истребительный авиационный полк, вооруженный самолетами И-16, и 611-й истребительный авиационный полк, имеющий на вооружении самолеты И-153.
О подвигах летчиков этих полков мы немало читали в армейских и даже в центральных газетах, а летчиков 611-го ИАП уже знали лично, так как встречались с ними и на краснодарском аэродроме, и на аэродромах Черноморского побережья.
Для летчиков 611-го полка, прибывших на фронт, как уже говорилось, 1 января 1943 года, март был месяцем возмужания, месяцем легендарных побед. Устаревшим "чайкам" полка тяжело было тягаться с вражескими истребителями в скорости и маневренности. Перкалевая обшивка "чаек" вспыхивала, как порох, от первой же искры, они были уязвимы даже для стрелкового оружия противника. И тем не менее стали грозой для наземных гитлеровских войск, не уступали в воздухе ни "фоккерам", ни "мессерам", беспощадно и успешно уничтожали бомбардировщики врага. Вот несколько примеров. Еще 11 февраля 1943 года старшина П. И. Коваленко с ведомым старшим сержантом В. С. Борщевским прикрывали на "чайках" позиции высадившейся на легендарную Малую землю 225-й бригады морской пехоты 18-й армии. По морским пехотинцам намеревались нанести удар девять пикирующих бомбардировщиков врага. Коваленко и Борщевский с ходу атаковали ведущее звено "юнкерсов", пулеметным огнем и реактивными снарядами сбили три Ю-87, посеяли среди гитлеровцев панику: уцелевшие бомбардировщики по сбрасывали бомбы в Цемесскую бухту, рассыпались и поодиночке бросились наутек.
Дождливым утром 5 марта шесть "чаек" 611-го ИАП под прикрытием шести "лаггов" нанесли штурмовой удар по аэродромам противника в Крымской и Благодатном. На первом были уничтожены пять, а на втором - четыре Ю-52. Ведущий группы заместитель командира 3-й эскадрильи лейтенант В. Т. Минаев, обнаружив идущий, на посадку еще один Ю-52, атаковал его с хвоста, уничтожил стрелка, повредил, а затем снарядом РС-82 добил фашистский самолет, который рухнул на северной окраине хутора Запорожский.
Пилот сержант Анатолий Александрович Повицкий заметил еще два Ю-52. Повицкий выполнил первое в жизни боевое задание, суетился, открывал огонь с больших дистанций, израсходовал патроны, а цель не поразил. Затем собрался снарядом РС зажег левый мотор и повредил крыло ведущего вражеской пары транспортников, вбил его в землю около хутора Плавленского.
