Георгий Байдуков - Чкалов

Стремление поскорее дать новый истребитель, который так ждала Красная Армия, очевидно, заставило их идти на подобный риск. А новый истребитель действительно был необходим. Международная обстановка день ото дня становилась напряженней. Германский фашизм открыто вел подготовку к новой большой войне. Гитлер использовал Испанию как полигон. Здесь испытывали новые виды вооружения, здесь появилась новая модель истребителя «мессершмитт» «МЕ — 109Е», превосходившая наши машины в скорости и мощности огня.

Вечером 7 декабря самолет «И-180» перевезли с завода на аэродром, не составив даже акта о передаче машины летно-испытательной станции.

Из записей в дневнике ведущего инженера по испытаниям Лазарева видно, что 8 и 9 декабря самолет спешно готовили к первому вылету, ликвидируя недоделки и дефекты.

Валерий И декабря договорился, что завтра, в воскресенье 12 декабря, он прилетит на полигон и будет отстреливать пушки на опытном самолете «ВИТ», предназначенном для истребления танков противника с воздуха. Для подготовки самолета и вооружения туда направляется ведущий механик М. Г. Барский. Видимо, Чкалов не подозревал, что к вечеру положение резко изменится, так как Главное управление авиационной промышленности требовало внесения ясности по поводу ввода в серийное производство самолета «И-180» в наступающем году.

В воскресенье 12 декабря утром был подписан акт о сдаче заводом самолета «И-180» на летно-испытательную станцию и акт о готовности опытного самолета к первому вылету…

В то время как составлялись акты и задания на летной станции завода, Чкалов был дома. Просмотрев утренние газеты, он стал разбираться с письмами от избирателей, учреждений и отдельных лиц, обращавшихся с предложениями или просьбами. Он сидел еще в халате, когда позвонили с аэродрома. Сначала он думал, что это говорит бортмеханик Барский с полигона, где самолет «ВИТ» ожидал Валерия, чтобы продолжить программу отстрела пушек Курчевского с воздуха по наземным целям. Но оказалось — Чкалова вызывают на Центральный аэродром для первого полета на «И-180».

— А как погода? — спросил Валерий инженера и, получив ответ, сказал: — Готовьте машину. Позавтракаю и приеду…

Он зашел в столовую, где сидели гости, прибывшие из Горького, — его старший брат Алексей и писатель В. Костылев.

Налив себе чаю, хозяин дома сел за стол и как ни в чем не бывало спросил писателя:

— Ну, когда же я буду читать твоего «Козьму Минина»?

Пока Валерий завтракал, мирная литературная беседа перешла в бурную дискуссию на тему о тем, каким должен быть царь Иван Грозный, о котором Костылев задумал написать роман. В дверях появился шофер.

— Сегодня же воскресенье, Валерий Павлович, — напомнил летчику земляк-писатель.

— Да вот, видишь, машина готова. Я буду летать недолго… Скоро вернусь. — И, обращаясь к шоферу, сказал: — Пока я одеваюсь, ты, Филипп Иванович, хлебни чайку, и мы тронемся.

Валерий Павлович ушел в спальню, сказал жене, что его вызывают на полеты, оделся в военную форму с комбриговскими ромбами на петлицах и орденами на гимнастерке и вскоре вышел в коридор, где увидел уже одевшихся гостей.

— А вы куда? — удивленно спросил Валерий Павлович.

— Ты подкинь нас до Маяковской. Дела у нас… — ответил брату Алексей.

Высадив пассажиров на площади Маяковского, Валерий стал молчалив и не шутил, как обычно, с шофером Утолиным — человеком скромным и немногословным.

Валерий сейчас не замечал вечной суеты улиц столицы. Он поглядывал больше вверх, в небо, затянутое серыми облаками, определяя, что погодка сегодня будет не по-декабрьски теплая, но действительно хорошая, летная, как это ему недавно передавал по телефону ведущий инженер по испытаниям.

На аэродроме у стоянок самолетов ЛИСа завода летчик заметил необычное скопление людей, работавших не только на заводе, но и в различных главках Наркомата оборонной промышленности.

«Вечно собираются любители острых ощущений, словно в цирк или на ипподром», — недовольно подумал Чкалов, направляясь к самолету «И-180», который он должен научить летать.

По давно установившейся привычке летчик, подойдя к машине, улыбаясь, поздоровался с механиком, мотористом и инженерами.

— Ну как? — спросил испытатель ведущего инженера.

Лазарев рассказал, что все готово: акт о допуске к первому вылету и задание на него подписаны, самолет «И-180» и его мотор М-88 осмотрены и исправны.

— Значит, все в порядке? — дружески спросил летчик.

— Да, можете одеваться и вылетать, — ответил Лазарев и тут же добавил: — Николай Николаевич уже здесь.

Чкалов направился в здание, где размещалась комната летчиков. По пути испытатель встречал знакомых и, радостно улыбаясь, здоровался с каждым.

Минут через пятнадцать летчик, одетый в зимнее обмундирование, с парашютом, заброшенным за плечо, уже подходил к самолету вместе с таким же широкоплечим, как и он, но более высоким Поликарповым — творцом нового потребителя.

Со стороны можно было видеть, что главный конструктор волновался.

— Красавец! — коротко констатировал летчик, глядя на самолет, явно адресуя похвалу Николаю Николаевичу.

— Желаю успеха, — ответил главный конструктор, пожимая Валерию руку.

Испытатель, надев парашют, не торопясь обошел новый самолет, забрался на крыло и влез в кабину. Механик помог ему привязаться поплотнее ремнями к сиденью.

— Давай запускать мотор, — твердо сказал механику Чкалов, полностью отрешившись от всего постороннего.

Вскоре мирно зарокотали четырнадцать цилиндров мотора М-88, никогда не бывавшего в воздухе.

Испытатель прислушивается к буркотне двигателя, работающего на малых оборотах, внимательно вглядывается в показания каждого прибора, отмечающие качество работы систем питания мотора бензином и маслом. По мере повышения температуры масла летчик рукой передвигает вперед рычаг управления мотором, который послушно увеличивает обороты. Выхлопные газы двигателя и рассекающие воздух лопасти воздушного винта в совокупности резко меняют звуковую обстановку, и уже на весь аэродром звенит и ревет сотрясаемый винтом воздух.

Орлиный профиль летчика-испытателя временами скрывается, когда Валерий опускает большую, плотно обтянутую кожаным шлемом голову, чтобы поточнее рассмотреть показания многочисленных приборов, установленных на передней панели кабины пилота.

Мотор переведен на режим полной мощности. Он бешено вращает пропеллер, отбрасывающий назад огромной силы потоки воздуха. Сотрясается не только все окружающее, но и самолет, по которому, словно по коже молодого, нетерпеливого, рвущегося к гонке скакуна, пробегают водны дрожи. Со стороны кажется, что и летчика бросает и трясет в кабине эта, еще не обузданная и не опробованная, ревущая стихия.