Ольга Грейгъ - «Долой стыд!». Сексуальный Интернационал и Страна Советов

Не единожды советские изверги в погонах офицеров и с партбилетами в карманах отдавали зэчек на унижения, подвергали издевательствам.

Если кто-то из женщин пытался возражать, вначале ее избивали плетьми, а потом загоняли в «трюм» (одиночную камеру). Клавдия не единожды была там; в этом штрафном изоляторе на самом полу в углу была залита в бетон бутылка из-под шампанского, горлышком она смотрела в камеру, а отбитым донышком – на улицу. Такая же бутылка была и в противоположном углу. Вряд ли фашисты знали о таких способах (хотя, безусловно, они многое переняли у своих учителей из СССР и в чем-то даже превзошли их); жуткий сквозняк вызывал неумолчный, чудовищный вой, закладывающий уши, леденящий душу и сердце. К тому же женщин загоняли сюда полуголыми, и это в мороз минус 45 градусов… лишь тонкое одеяло на полу как насмешка. Время от времени, чтобы зэчка не околела, кто-то закрывал снаружи дырки, тогда исчезал сквозняк и смолкал вой… Но и этого садистам, облеченным властью, было мало; поперек камеры был еще желоб, куда пускали горячую воду и бросали хлор, от которого буквально вылезали глаза. После таких пыток любое групповое изнасилование, любой секс с зэками воспринимался как тихое успокоение, подобное призрачному счастью.

Нет смысла описывать изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год адские испытания, муки, пережитые Клавдией.

Так же, как когда-то капитан-летчик, подаривший ей несколько часов страсти в то время как вокруг шли бои, она отсидела от звонка до звонка (досрочно обычно освобождают стукачей). Спустя 20 лет она, потерявшая здоровье, выглядела измаянной дремучей старухой. Понятно, ее не захотели прописывать и нигде принимать на работу, так что не было никакой возможности заработать на кусок хлеба. Оставалось два пути: совершить преступление (чему она противилась) либо побираться. Очевидно, Клавдия смалодушничала, она не мстила, не совершала зла; периодически на узловых станциях и в областных центрах можно было увидеть ее сгорбленную, сутулую, издававшую дурной запах фигуру – побирушку, просящую у людей копеечку… бывшую – комсомолку, солдата, предательницу, гастарбайтера, зэчку… просто Клаву, родившуюся не в той стране…

История 15. «Станьте моей… вдовой!»

Мой залетка на войнеУправляет таночкой.Скоро я к нему поеду,Буду санитарочкой.

Сколько елочек зеленых,Сколько веточек в саду.Сколько девушек готовыхК обороне и труду.

Разгромил врагов миленокИ давно домой пришел.Чернобровую МарусюОн в Воронеже нашел.

Уже в послереволюционные годы большевистской власти было свойственно стремление придать женщине неестественную социальную роль, возвышая женщин до мужского уровня и признавая этот уравнительный образ идеальным, соответствующим требованиям нового времени.

Сначала женщины-большевички показали пример в ношении мужской одежды: бушлатов, кожанок, кепи, брюк и дополнения к ним, как то – наганов, пулеметных лент и проч. и проч. Потом в женское общество внедрили мужеподобную, асексуальную одежду иного плана: фуфайки, кирзачи (кирзовые сапоги), телогрейки, утепленные стеганые брюки и др. Подобные антимодные изыски широко рекламировали советские актрисы в популярных фильмах тех лет, пропагандируя образ женщины-труженицы, заставляя советских женщин идти на самые тяжелые работы, осваивать самые трудные профессии. Литературный критик Александр Беззубцев-Кондаков, говоря об очередной героине советского романа, в одной из своих статей заметил: «Она женщина, следовательно, мещанка, потому что в силу природных причин не может быть воином и революционером, и стать полноценным членом общества может лишь преодолев свою женственность, победив природу и став мужским подобием («с орденом Красного Знамени, в зеленой гимнастерке»). Это возможно, ведь если революция побеждает историю, то почему бы другой революции не победить саму природу человека».

Наиболее полно этот рецепт победы над природой раскрылся в годы Второй мировой, когда партия направляла женщин на фронты, на передовую, где мог по традиции быть востребован их талант сестер милосердия, но и заставляя примерять на себя чисто мужские ипостаси летчиков, снайперов, танкистов и др. К сожалению, оставшиеся в живых и уже изрядно постаревшие героини вряд ли смогут понять, если я скажу, что их подвиги смогли осуществиться вопреки их женской сути, божественному женскому началу. И что массовая отправка женщин на передовую и привлечение женской силы для разгрома противника – это, во-первых, целенаправленное преступление над женской природой тех, кто возглавлял партию, военные и политические советские структуры, – во имя того, чтобы защитить самих себя и остаться у власти, у кормушки Кремля. А во-вторых, яркое свидетельство неспособности грамотно руководить процессами (в том числе и боевыми действиями) этих самых вышестоящих властных структур.

Но оставим этих воистину мужественных женщин (термин подобран правильно, это и есть тот единственный случай, когда женщину следует назвать мужественной, ставшей мужским подобием), героически сражавшихся на фронтах Второй мировой (им привычней: Великой Отечественной) войны в покое; пусть радуются остаткам социальных льгот, осчастливленные скудными подарками от военкоматов в канун Дня победы, забывая, что побежденные живут во сто крат лучше и богаче их, проливавших свою кровь, рисковавших жизнями в борьбе с «ненавистным врагом». Кстати, по официальным данным, за годы войны в Красную армию было призвано более 500 000 женщин. А кто и когда скажет: сколько их на фронтах войны было на самом деле, и сколькие еще проходили по отдельным, секретным спискам?!

Но перейдем к теме военно-полевого эроса времен Второй мировой, поговорим о тех, кто не воюя «внес вклад в дело освобождения советской Родины».

В многочисленных штабах Красной армии женщины работали в качестве телефонисток, официанток, шифровальщиц, уборщиц и проч. Однако представительницы прекрасного пола привлекались в штабы также и с иной целью. Своими телами они обслуживали уставших от дневных забот генералов. «Всякое отрицание, замазывание, затушевывание фактов разврата в штабах Красной армии так же бесполезно и лживо, как лживо отрицание фактов тактических поражений, вызванных безграмотностью и трусостью советских генералов», – утверждал публицист, профессор Олег Грейгъ.

Женщины в солдатской форме, находившиеся на всех этажах военной вертикали, получали определенные вознаграждения за нетипичные условия своего пребывания и исполняемых обязанностей. Сбегая от ужасов тыла (непосильной работы во имя победы, получения мизерных порций продуктов по карточкам (только если ты работаешь!)), или покидая оккупированную немцами территорию, многие женщины попадали в реальный ужас фронтовых условий. Впрочем, как известно, женщины шли за войском и в годы Первой мировой; так что ничего удивительного, что и в годы Второй мировой в полковых подругах ходили сотни девушек, на сей раз одетых в гимнастерки и шинели. Не зря возникло и презрительное: ППЖ – походно-полевая жена. Итак, временная полевая жена командира роты или батальона могла рассчитывать на сытный офицерский паек, из которого она готовила пищу сожителю и питалась сама. Та, которая спала с командиром полка или начальником штаба дивизии, имела еще более сытную еду и, к тому же, находилась вдалеке от передовой.