Стать Теодором. От ребенка войны до профессора-визионера - Теодор Шанин
В 1968 году наши студенты оккупировали главное здание университета. И прошла информация, что ректор хочет позвать полицию выгнать их оттуда. Мы создали Комитет защиты студентов, в котором состоял и я. И когда пришла информация, что, быть может, полиция явится ночью, чтобы выгонять студентов, мы решили ночевать в кампусе — человек тридцать остались. И я остался ночевать в своей комнате.
Немножко за полночь я пошел смотреть, все ли в порядке. Подхожу к главному зданию: стоит пикет студентов. Увидели меня: «А! Доктор Шанин! Член Комитета защиты!» Открылись тяжелые ворота, я вошел. Это огромный зал — тот, где очень формально выдают дипломы. В зале лежат человек четыреста или пятьсот в спальных мешках, кто спит, кто разговаривает друг с другом, кто книжку читает. Через громкоговорители — для официальных церемоний — звучит «Интернационал». И четыре девчонки под него танцуют твист. Этого я не забуду! Потому что это так хорошо передавало настроение 68‑го. Вот чем для меня остался 68‑й! Особенно в Англии. Нас не били (в Америке происходили драки и стрельба), у нас все было очень спокойно, цивилизованно и весело. Когда было сказано, что ректор вызовет полицию, появилась немедленно карикатура, развешанная по всему кампусу студентами артистического колледжа, которые вместе с нами «бунтовали». Это было как раз под Рождество — там была нарисована елка и написано: «Купи себе нового ректора по случаю Рождества». Весь кампус смеялся.
Наутро члены Комитета защиты студентов встретились со старшими профессорами университета. После серьезного разговора они отбыли к ректору и закрылись с ним в его кабинете. После нескольких часов было объявлено, что ректор решил принять предложение союза студентов и ввести в сенат студенческое представительство, чем снялись причины студенческой забастовки. Оккупирующие студенты вымыли полы и, передав ключи сторожам университета, вышли из главного здания. Как я уже сказал, Англия — хорошая страна для того, чтобы жить и работать.
Малкольм Колдуэлл: Вьетнам
Отношение к странам, как и к политическим действиям в них, часто переплеталось у меня с личными дружбами. Друзья определяли для меня многое в том, как я чувствовал страну, насколько ее понимал, как относился к собственным действиям. Период Вьетнамской войны переплелся у меня с дружбой с Малкольмом Колдуэллом, которая началась в 1968 году (как и «перестроечный» период работы в России переплелся с дружбой с Виктором Даниловым).
Малкольм Колдуэлл был специалистом по Индонезии и по вопросам производства нефти. Он преподавал в лондонской London School of Oriental and African Studies (SOAS). Добрый друг и интересный человек — умный, энергичный и утопист, конечно, как многие хорошие люди. Он был очень горд своей шотландскостью. Когда-то, во время чтения лекции в Австралии, его спросили: «Каковы ваши политические взгляды?» — австралийские коммунисты пытались проверить его на вшивость. Он ответил: «Я — радикальный эколог и шотландский националист». Грохнул смех, и Колдуэлл остался надолго в памяти тех австралийцев, которые его слушали. А ведь самым смешным было то, что этот ответ точно определил его взгляды: он был и впрямь очень радикальным экологом и шотландским националистом, влюбленным в свою страну.
Колдуэлл первым сообразил некоторые вещи, которые я недопонял, потому что его регион работы и темы были мне далеки. Для начала он меня нашел и сказал: «Теодор, знаешь, что в данное время есть примерно полдюжины профессиональных академических журналов, которые пишут про Вьетнам? И среди всех них нет ни одного, который не поддерживает позицию правительства США, — частично потому, что куплены, а частично потому, что и впрямь верят в глупую пропаганду». Я ему на это: «Нет ни одного оппозиционного журнала? Быть не может». — «Зайди в библиотеку!» Я так и сделал — и впрямь! Далее Колдуэлл мне сказал: «Американцы, сопротивляющиеся Вьетнамской войне, создают Journal of Concerned Scholars. Нам надо сделать то же. Я даже выбрал название: Journal of Contemporary Asia — «Журнал современной Азии», — чтобы занимался не только Вьетнамом, но также Китаем, Индонезией, Филиппинами, где всюду идет борьба». Он продолжил: «У нас есть несколько хороших людей, и я прошу тебя присоединиться к редакции». Я ответил, что ни черта не понимаю в Юго-Восточной Азии, и получил ответ, что это не так уж важно. «Ты специалист по крестьянству? Тогда ты нам нужен». Так я попал в редколлегию нового журнала. Там было много работы, и хотя трудно рассудить, что на что влияло, но одно можно сказать с точностью: несмотря на давление президента Линдона Джонсона, Англия не послала свои войска во Вьетнам (как сделала это позже с Афганистаном). А от того, чтобы увязнуть во Вьетнаме вместе с американцами, было недалеко. Наш журнал по этому вопросу вел полезную разъяснительную работу.
Но главное, что хочу сказать здесь, — это рассказать про Малкольма. Работодатели из SOAS его не переваривали, и у него были нескончаемые трудности как с противниками, так и с друзьями. Его страстная приверженность радикальному социализму была безграничной, и это делало его невыносимым. Но его знание Юго-Восточной Азии было огромным, а также о нем самом ходило много рассказов — указывающих на его талант к эксцентричным провокациям, — которые, к сожалению, я услышал в основном уже на его поминках. Для примера: он дошел до возраста армейской службы еще до того, как в Великобритании отменили обязательный воинский призыв. Суть рассказа про его службу была в том, что, когда он прибыл служить, никто не знал, что с ним делать, — действительно, что делать с кандидатом экономических наук (PhD)? Его послали служить в психологическую службу. Он туда прибыл и нашел ее в длинном коридоре военного барака, в котором надпись на первой двери гласила: «Капитан такой-то, B. A.[35]» Малкольму досталась последняя комната, и он повесил на ее двери табличку «Рядовой Малкольм Колдуэлл, PhD». В течение 24 часов капитан снял свою табличку с «B. A.».
Мы работали хорошо несколько лет. В 1978 году на одном из заседаний нашего редакционного совета пришлось рассматривать информацию о том, что Камбоджей завладели какие-то радикальные фундаменталисты — жестокие ополченцы, называющие себя «красными кхмерами», которые массово вырезают людей и в особенности истребляют интеллигенцию. Они выгнали население целых городов, чтобы
