Владимир Губарев - Секретные академики

— Почему же?! Но что вы имеете в виду?

— С середины 80-х годов я принимал активное участие в борьбе против поворота северных рек. Я давал климатические прогнозы, в частности, по Каспийскому морю, уровень которого с 1978 года начал подниматься. Пошло потепление, реже стали засухи… В общем, происходило то, что я и предсказывал… С тех пор у меня особая страсть к Каспийскому морю. И свое положение директора Института — им я стал в 1990 году, я использую для развития исследований по Каспию, привлекаю к этому международные организации и научные центры. Очень хорошие отношения сложились у нас с Институтом метеорологии общества Макса Планка, что в Германии. Там, на Западе очень большой интерес к проблемам изменения климата, а потому наши предложения находят там поддержку.

— Там, а не здесь?

— У нас сегодня глобальные изменения климата мало кого волнуют…

— Почему именно Каспий?

— Его водосбор занимает около трех миллионов квадратных километров — 85 процентов воды поступает в Каспий по Волге. Ее бассейн больше одного процента площади всего Северного полушария.

— То есть прекрасная модель?

— Безусловно… Работа называется: «Полная модель климата и его изменения». Сделаны первые расчеты атмосферы, осадков, ситуации в океане, температурных параметров там, солености воды, течений и так далее. Как точка отсчета берется середина прошлого века, и с шагом в полчаса идем к нашему времени… Расчеты огромные, ведь надо, чтобы не было, к примеру, дисбаланса между океаном и атмосферой…

— Короче говоря, делается попытка смоделировать все, что случилось над нашей планетой за сто пятьдесят лет?

— Это позволяет нам определить, насколько точна модель — ведь многое нам известно.

— Зачем же исследовать прошлое, если оно известно?

— Чтобы прогнозировать развитие ситуации в XXI веке! Только в этом случае мы сможем определить, какой климат будет на Земле… Если модель довольно точно «восстановит» минувшие полтора столетия, то ей можно будет доверять и при прогнозировании. Тут очень сложные расчеты. Даже суперкомпьютеру требуется полгода, чтобы посчитать ситуацию, к примеру, за 150 лет! Так что прогнозирование климата — удовольствие дорогое… В работу включились специалисты очень многих стран — американцы, японцы, англичане, немцы. У каждой группы исследователей были свои интересы, но общими усилиями удавалось решать весьма крупные проблемы.

— Если можно, проиллюстрируйте примером?

— Возьмем сток Волги. Британская метеослужба составила среднемесячные температуры океана, начиная с 1903 года… Обработаны десятки миллионов судовых измерений. «Сетка» — сто километров, точность — до одного градуса…

— То есть можно взять точку в океане и они скажут, какая там была температура сорок или пятьдесят лет назад?

— Да, именно так!..

— Но зачем эти данные?

— Тут уже в работу включились наши и немецкие исследователи, которые установили связь между колебаниями температуры в океане, а следовательно, и изменениями ледникового покрова в Арктике и Антарктике, со стоком Волги. Выяснилось, что большой сток был в двадцатые годы, уровень Каспия поднимался. Большой сток был в шестидесятые — семидесятые годы, в до этого он был гораздо меньше…

— И неужели это воздействие Мирового океана?

— Он действует на весь континент, и в том числе на Волгу и Каспий! Зависимость прямая… Таким образом, периодические изменения температуры в тропической зоне Тихого океана вызывает повышение и понижение уровня Каспийского моря.

— Почему только Тихого?

— Атлантика в нашем регионе играет заметно меньшую роль.

— Странно, нас в школе учили иначе!

— Приходится пересматривать старые взгляды и избавляться от прежних заблуждений… Кстати, среди моих немецких коллег распространен такой афоризм: «Тихий океан — это господин, а Атлантика — его раб». Тем не менее мы исследует Атлантику в институте очень тщательно: сегодня это одна из профилирующих тем в наших программах… В работе принимает участие два немецких института и один американский университет… Однако уже ясно, что во влиянии на Каспий главную роль играет именно Тихий океан.

— И что же будет с Волгой в XXI веке?

— Приблизительно треть века сток Волги не будет изменяться, останется таким же, как во второй половине ХХ века, а затем начнется его повышение. К концу XXI века подъем воды может составить 3–4 метра.

— Но ведь это катастрофа?!

— Ее можно избежать, если знать о ее приближении. С 1975 года по 1995-й подъем составил два с половиной метра, и это породило много бед — и в городах, расположенных по Волге, и во всем бассейне Каспия. А в XXI веке к этому добавится еще четыре метра!

— Остается надеяться, что ученые ошиблись?!

— Это неверный вывод — именно так к рекомендациям и прогнозам ученых относятся чиновники, а потому и происходят катастрофы. История учит, что ученым все-таки следует доверять…

— Если в России на ваши рекомендации не обращают внимания, то неужели Азербайджан не забеспокоился?

— Через одного из западных моих коллег наши данные были доведены до младшего Алиева. Он сказал, что эти «прогнозы очень любопытны», но потом все заглохло… Ведь всем кажется, что середина XXI века — это очень далекое будущее, а в ближайшие двадцать — тридцать лет ничего катастрофического с Каспием не предвидится.

— Вы, наверное, рыбак и потому такой интерес к Волге?

— Нет, я спокойно отношусь к рыбалке, но не к рыбе!.. А интерес к Волге, конечно же, возник из-за поворота рек. С этим проектом надо было бороться не только эмоционально, но и с расчетами в руках.

— Вы смотрели только бассейн Волги?

— Поначалу только Каспий. Однако сейчас уже анализировали состояние Невы, которая удивительно точно «вписалась» в модель. Поступил заказ от Газпрома по Ямалу. Еще год назад мы дали климатический прогноз. Нас поблагодарили, но не заплатили…

— А вы пообещайте, что напустите туда холод — тут же заплатят!

— Мы еще надеемся, что обещание свое Газпром выполнит… Сейчас мы смотрим ситуацию по Сибири. Конечно же, аналогичные работы идут по всему миру, но «немецкая модель», которую мы создавали в рамках сотрудничества институтов, хороша для наших регионов. Однако у нас такими прогнозами не интересуются…

— Почему же? Ведь тому же Газпрому они нужны?

— Это единичный пример сотрудничества. В рамках совместной работы Газпрома и Академии наук. Подписан некий «Протокол о намерениях», но программы работ нет. Слова пока не реализуются в дела. Это весьма распространенное явление в нынешней нашей жизни.