Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

Между 1976 и 1977 годами отношение ко мне Ричарда стало круто меняться. В течение тех двух лет, когда бы мы не говорили с глазу на глаз, единственным его разговором был Джон и то, насколько он ближе к Джону, чем я. «Я знаю Джона лучше, чем кто — либо, — непрерывно твердил он. — Я знаю, что он думает. Я знаю, чего Джон хочет. Джон ничего не делает, не сказав сперва мне.»

Однажды Ричард позвонил мне: «Я не могу найти Джона. Он не с тобой?» — спросил он нервно.

«Нет.»

Ричард был озадачен. Ричард был уверен, что я — единственный человек, к которому Джон мог пойти, не сказав предварительно ему; он чувствовал, что это было покушением на его влияние на Джона. Я сама была фаном и всегда любила и уважала фанов. Они — что — то вроде священнослужителей, напоминающих, тем не менее, сумасшедших. Например, я слышала, что Эллиот Минц все еще поддерживает отношения с Джоном и Йоко. Люди звонили мне и рассказывали то, что слышали от Эллиота — как тот хвастался, что он — единственный человек в мире, кому позволено ежедневно общаться с Джоном. Он казался таким же одержимым, как и Ричард. Эта одержимость ужасала Джона, хотя только таким людям, как Ричард и Эллиот, Йоко все еще позволяла общаться с Джоном.

По мнению Джона, единственным способом повидаться со мной — было использовать для этого Ричарда. Для Джона было немыслимо самому набрать мой номер и назначить встречу. Он всегда хотел, чтобы и эти наши встречи были кем — то устроены. Иногда Йоко оставляла его одного, — он мог бы позвонить в это время. Когда он был с Ричардом, он не пользовался телефоном, чтобы назначить встречу со мной: он не хотел обижать Ричарда тем, что выполняет за него его работу, и не хотел чувствовать себя виноватым. Он мог бы заставить Ричарда позвонить мне и проверить, позвонил ли тот, но это было бы не похоже на Джона.

Тем не менее в конце 1977 года он сам заговорил об этом во время одной из последних в том году наших встреч.

«Где ты пропадала все эти месяцы?» — спросил он.

«Я была дома или на работе.»

«Я все просил Ричарда позвонить тебе, а он говорил, что не может найти тебя.»

«А как часто ты просил его позвонить?»

«Раз десять, но он дозвонился только один раз.»

Джон задумался. Правда всегда с трудом доходила до него; он предпочитал игнорировать жестокую реальность. Игнорируя ее, он мог ничего не предпринимать. Помолчав, он сказал: «Он — ебучий ревнивец. Он ревнует к тебе. Он думает, что когда мы вместе, я меньше общаюсь с ним. Нам нужно подумать о ком — нибудь еще.»

«О ком?»

«А ты как думаешь?»

Джон находился в такой изоляции, что было просто не возможно о ком — нибудь подумать. Когда я предложила одно — два имени, Джон сказал: «Я не верю им. Люди болтливы. Как может кто — нибудь держать язык за зубами насчет этого?»

Мы оказались в западне и понимали это. Но было трудно поверить и еще труднее принять тот факт, что Джон оказался в зависимости от капризов Ричарда Росса.

Я не слышала больше ничего о Джоне до конца 1978 года. Со временем я стала думать, что Джон стал, наконец, частью моего прошлого, и старалась забыть его.

1978 год стал для меня годом реализма. Я чувствовала, что окончательно рассталась с Джоном и всю свою энергию направляла на то, чтобы сделать карьеру и найти кого — нибудь, с кем я действительно хотела бы разделить свою жизнь.

Но вот, в начале декабря 1978 года меня разбудил телефон.

Я сняла трубку: «Алло?» Все, что я услышала — это гудки на том конце провода. Через полчаса все повторилось снова. Я принимала душ, когда телефон зазвонил в третий раз. Я сняла трубку.

«Привет», — сказал Джон.

Я была изумлена. Прошло уже одиннадцать месяцев с тех пор, как я последний раз разговаривала с ним. Я не могла поверить в то, что он позвонил сам, особенно это было странно в стол ранний час.

«Привет, Джон», — мягко сказала я.

«Как дела?»

«Джон, ты пытался до этого как — нибудь связаться со мной?»

«Нет.»

Мы помолчали. Нам было очень не по себе.

«Что ты делаешь?»

«Собираюсь на работу.»

«У тебя есть время увидеться со мной?»

«Когда?»

«Как можно скорее.»

«Хорошо… Я думаю… это обязательно сегодня?»

«Хотелось бы сегодня.»

«Ладно, я позвоню на работу — скажусь больной.»

«Я приду к тебе.»

Я объяснила ему, как добраться до моего дома, и сказала, что встречу его на входе.

Я знала, каким это было трудным делом для Джона — позвонить самому, и я знала, что по дороге сюда он может еще миллион раз передумать. Я не хотела, чтобы он дошел только до моего подъезда, а потом впал в панику и убежал, подумав, что его могут узнать. Я очень хотела увидеть его и не хотела никаких непредвиденных обстоятельств. Я прождала целый час, в течение которого каждый из моих соседей, казалось, успел остановиться поболтать со мной, пока наконец не появился Джон. День был дождливый, и он выглядел бледным и испуганным.

«Не мог взять такси, — сказал он. — Боже, это ужас. Я стоял на улице и не знал, что делать.»

Я проводила его в свою квартиру и усадила.

Его истеричность всегда проявлялась в каком — нибудь ужасном физическом симптоме, — он так нервничал, что дышал с присвистом. Он положил мою руку на свое сердце, и я почувствовала, как бешено оно колотится. «Успокойся, — нежно сказала я, — успокойся.» «Ты не можешь выключить радио? Слишком громко. Мне это действует на нервы.» Радио играло тихо, но я все же выключила его. Джон сидел, прищурившись и стараясь придти в равновесие. Через несколько минут он успокоился, притянул меня к себе, и мы посидели, обнявшись. Мажор и Минор, мои кошки, узнали его и принялись к нему ластиться. «У меня сейчас тоже кошки, — сказал Джон. — У меня был котенок «русский голубой», но что — то с ним было не так. Я отвез его к ветеринару, а тот сказал, что его придется усыпить. Я держал его, пока ветеринар делал ему укол. Он был таким красивым. Я плакал.»

Я взяла Джона за руку и сжала ее.

«Мать уехала в Лондон на встречу в «Эппл». На «конкорде». Как только она ушла, я позвонил тебе, — объяснил он. — Я так боялся.»

«Почему?»

«Я думал, вдруг у тебя кто — то есть или ты замужем. Поэтому сделал сперва те два звонка, чтобы проверить, нет ли с тобой кого — нибудь.»

«Джон, если бы я вышла замуж, ты наверняка услышал бы об этом.»

«Наверное, — он улыбнулся. — Я не хочу, чтобы у тебя ктонибудь был.»

Джон совершенно не отдавал себе отчет в своем эгоизме, и я решила переменить тему.

«Как Шон?» — спросила я.

«Прекрасно.»

«Ты звонишь Джулиану?»

«Да.»

«Когда ты последний раз говорил с ним?»