Давид Ортенберг - Год 1942

Как же так? - подумал я. Осенью прошлого года на том же Брянском фронте Уткин был ранен, потерял четыре пальца. Какой из него теперь воин? С таким ранением по всем воинским, медицинским, фронтовым и каким угодно другим законам нечего делать в действующей армии. Но он не захотел, не смог сидеть в Москве. Рвался на фронт. Обидно было, что Уткин, связанный с "Красной звездой" с первых дней войны, взял командировку не у нас. Он, видимо, почувствовал мое огорчение и объяснил:

- Вы бы мне командировку не дали. "Красная звезда" - воинское учреждение и порядки у вас воинские. Совинформбюро стихов не печатает, а разве может поэт не писать стихи? Буду присылать вам.

И как бы в залог вручил мне листики с несколькими строфами. Это была "Народная песня":

Тихий домик над рекою...

Кажется, подать рукою!

А пойти - так далеко,

А пойти - так нелегко,

Нелегко, товарищ!..

По-над Доном узкий лог;

В роще ароматной

Немец, сукин сын, залег!

- Дай-ка автомат мне...

Перед отъездом Симонов принес широко известное стихотворение "Смерть друга", посвященное памяти Евгения Петрова. Они начинаются, я бы сказал, вечными строками: "Неправда, друг не умирает. Лишь рядом быть перестает..." Их читали с волнением на всех фронтах, передавали из уст в уста, как клятву "За мертвых мстя и ненавидя", сражаться с врагом до конца. Они жили и после войны. Они живут и ныне.

Итак, Симонов отправился на Брянский фронт. Задание Симонов получил единственное: прислать очерки о героях боев. Да, наши войска отступают. Но в любом бою, даже с самым неблагоприятным для нас исходом, считали мы, выявляются истинные герои, и о них-то можно и нужно писать. Быть может, в эти критические дни именно такие материалы нужны больше, чем прежде.

Вот, скажем, Коротеев в своем репортаже с Воронежского фронта назвал двух командиров - танкового и мотострелкового батальонов - Крестова и Миросова, разгромивших 246-й немецкий полк. С Брянского фронта Крайнов прислал репортаж, о доблести пулеметного взвода Родионова, прикрывавшего отход стрелковой части, оказавшейся под угрозой окружения... Но это чистая информация, голые факты. Нужны очерки, и именно писательские очерки. Вот Симонову и было сказано: "На фронте неудачи. Поищи бойцов, которые в эти трудные дни проявляют умение, мужество и стойкость, самое главное стойкость, и о них напиши..."

В тот же день, когда Симонов отбыл на фронт, редакция получила от нашего корреспондента материал о подвиге механика-водителя танка "КВ" Шаронова. Случилось так, что в танк, который вел Шаронов, угодил снаряд. Механик-водитель ослеп. Командир танка лейтенант Напольский склонился к Шаронову и прокричал:

- Шаронов, друг, ослеп? Уступай место Подосинникову. Сейчас завяжем тебе глаза бинтом.

И вдруг водитель говорит:

- Я сам, я сам. Все равно лучше меня никто машину не знает. У меня сил много. Я поведу, а вы управляйте, управляйте...

Танк пошел дальше. Толчок в левое плечо, и танк идет влево. Легкий удар в спину, "КВ" устремляется вперед... Так со слепым водителем "КВ" раздавил четыре пушки и три миномета противника. История рассказана потрясающая. Никакая фантазия не смогла бы выдумать то, что было в действительности. Но все же это еще не очерк, а корреспонденция. Писательских очерков мы ждем от Симонова, для этого и послали его в командировку.

* * *

В номере опубликовано постановление Государственного Комитета Обороны о введении для советских воинов отличительных знаков о числе ранений темно-красные и золотистые нашивки. Этому посвящена передовица. А затем появились и стихи Екатерины Шевелевой "Раненый" - о нашивках за ранения: "Золотого и красного цвета две полоски, два узких крыла". Они, как знак воинской доблести, и через много лет после войны будут вызывать глубокое уважение.

Стихнет эхо сражений и стона,

И уже не таким молодым

Будет тот, кто сражался у Дона,

У широкой могучей воды.

Но им каждый гордится при встрече,

Замечая два узких крыла.

Навсегда он любовью отмечен,

Что в бои за Отчизну вела.

Хорошо помню, что в войну многие раненые воины носили эти нашивки, действительно гордились ими, не меньше, чем другими наградами. Но ныне, в восьмидесятые годы, увы, очень редко на груди у ветерана можно увидеть "два узких крыла". Не носят их. Почему? То ли не подходят они для штатского костюма, то ли проявляется излишняя скромность. А ведь память о пролитой в боях за Родину крови священна!..

19 июля

"На Юге" - так кратко названа сегодняшняя передовая статья газеты. Она о самом главном - там, на Юге, решается судьба страны.

В отношении наших передовиц я должен высказать некоторые свои замечания. Надо признаться, что довоенные передовые статьи "Красной звезды", как, впрочем, и других газет, далеко не все читали. Частенько первую страницу просто перелистывали и вчитывались в другие. Писались передовые по известному стандарту - существовала даже пословица: "Выражаться избитым языком газетных передовиц".

Не хочу преувеличивать, но не погрешу против истины, если скажу, что передовые "Красной звезды" в эту войну читались с вниманием и интересом в армии и в стране. Объяснялось это не только тем, что они отличались свежим языком, эмоциональностью. Как известно, ежедневные сводки Совинформбюро, за исключением названий сданных и отвоеванных городов, посвящали положению на фронте две-три строки: "На фронте чего-либо существенного не произошло" или "Наши войска вели ожесточенные бои..." Из этих сообщений далеко не все было ясно. Этот пробел и восполняли передовицы нашей газеты.

Такими были, например, передовые статьи в дни битвы за столицу. Такой является и сегодняшняя передовая "На Юге". В ней ясно было сказано, что враг "рвется к Югу, на Ростов, хочет полностью овладеть Донбассом, угрожать Северному Кавказу и Кубани, индустриальному сердцу Волги - Сталинграду".

Заканчивается она словами: "Немецкое наступление на Юге должно быть остановлено во что бы то ни стало... Отстояв Юг, мы обескровим немецкую армию. Отстояв Юг, мы разрушим надежды немцев на летнюю кампанию, приблизим победу над врагом".

* * *

Мы ждали материалы от Симонова. Вот, наконец, доставили пакет. На конверте надпись: "Д. И. Ортенбергу. Лично. Срочно. От Симонова. Аллюр...", а за этим словом Симонов нарисовал, как это было принято в кавалерии для обозначения сверхсрочности, три креста! Раскрыл пакет, а там оказался не очерк - стихи "Убей его!". Не буду объяснять, как нужен был этот прямой публицистический призыв в тяжелые дни нашего отступления. Об этом лучше всего сказали сами фронтовики. Писатель Михаил Алексеев вспоминает:

"Мне, политруку минометной роты, в самые тяжелые дни Сталинградской битвы не нужно было без конца заклинать своих бойцов: "Ни шагу назад!" Мне достаточно было прочесть стихотворение Симонова "Убей его!" - стихотворение, появившееся как раз в ту пору. Свидетельствую: оно потрясло наши солдатские души".