Лев Лурье - Без Москвы

Владимир Путин в школьные годы

Для сверстников Владимира Путина осевым стал 1968-й – год вторжения в Чехословакию и начала застоя. Ни сверхъестественные способности, ни идеальная анкета, ни абсолютное послушание не гарантировали карьеру.

Места завлабов, секретарей обкомов, членов творческих союзов, генеральские должности были плотно оккупированы родителями-фронтовиками и старшими братьями – шестидесятниками. Единственный шанс пробиться наверх без «мохнатой руки» (выражение Владимира Путина) – служба в КГБ или спорт. В Комсомол шли отчаянные романтики или законченные циники.

Невский проспект. 1970-е годы

Восемнадцать лет «застоя» были относительно мирным временем. Государство закрывало глаза на пьянство и безделье подданных, не лезло в личную жизнь и даже разрешало в кулуарах ругать советскую власть, рассказывать анекдоты про Брежнева, Ленина и Чапаева. Люди не умирали с голоду, могли позволить себе 6 соток и поездку в Крым, их учили и лечили неблестяще, но бесплатно. Они медленно, но верно продвигались по служебной лестнице. Начинали со 80 рублей в месяц, доходили до 150.

Но жизнь прорывов не обещала. Социальный лифт застрял на 150 рублях в месяц. Скрытая инфляция и дефицит уравнивали между собой социальные низы и средний класс. Еще в 1960-е инженер, офицер, врач, преподаватель вуза – почтенные люди, завидные женихи. К 1980-м бармен, продавец, автослесарь – вот карьерные позиции. Именно эти люди ближе всего подобрались к желанной потребительской триаде: «дачка, тачка и собачка».

Единственное условие для нормальной советской карьеры – не высовываться, не говорить вслух гадости о власти и соблюдать изредка ритуалы: сдавать ленинские зачеты, ходить на демонстрации, подписывать письма в защиту Анжелы Дэвис.

Но можно сознательно не делать карьеру: ограничений меньше, сиди в кочегарке или дворницкой. Только не печатайся без разрешения на Западе, не занимайся политикой публично, не размножай самиздатовскую литературу. Можно и фарцевать, и быть гомосексуалистом, и торговать антиквариатом, и писать антисоветский роман или абстрактную картину. Только тихо.

Если нет объединяющей идеи (победить в войне, построить коммунизм), захватывающего дела, возможности продвинуться по служебной лестнице – главным становится личное преуспевание. Основное, можно сказать, историческое достижение семидесятников к началу 1980-х – приватизация жизни. Они полностью отделили частное, приватное от общественного.

Фарцовщики около Дома книги

Фраза из «Бриллиантовой руки» «чтоб тебе жить на одну зарплату» для 1970-х – ключевая. Сверстники Путина не без цинизма полагали: 100 друзей важнее, чем 100 рублей, потому что блат сильнее рубля.

Семидесятники бились за чешскую плитку, твердокопченую колбасу и польскую косметику. Собирали талоны на макулатуру и покупали на них дефицитные книги. Необыкновенно тщательно планировали отпуск, ныряли с маской, сплавлялись на байдарках. А те немногие, у кого были «Жигули», ездили в Прибалтику. Златы Пясцы в Болгарии – почти недостижимая мечта, доступнее Коктебель, Пицунда, Юрмала.

Мечта юности – «гайка, сейко, лайка» – золотой перстень, электронные часы, кожаный черный плащ, как у Штирлица. Такие были на обогатившихся на мандаринах и мимозах уроженцах Грузии (и не отсюда ли жажда реванша у тех, кто в юности наблюдал зажиточных уроженцев Закавказья в ресторанах и на танцплощадках).

Коммунистическая идеология в 1982 году уже мертва на всем пространстве СССР. Государство – монументальный дубовый шкаф, выеденный изнутри жучками-короедами. Бессмысленные партийные мантры давно утратили связь с реальной жизнью. Даже ребята из комсомола считали Ленина анекдотической фигурой. И офицеры КГБ, слушая брежневскую «Целину» по радио, не вытягивались в струнку – это считалось дурным тоном. Как раз там, в «Большом доме» больше понимали, а оттого были особенно циничны по отношению к режиму.

Союзные республики увлеклись поисками национальных мифов. В России все несколько сложнее – здесь коммунизм сменяется то православием, то истошным западничеством, то верой в пришельцев, уринотерапию и сглаз.

Семидесятники практиковали запрещенное карате, искали шамбалу, читали «Архипелаг Гулаг», Ницше или «Технику секса», покупали джинсы у фарцовщиков, слушали «Битлз», лечились мумиё, переписывали на магнитофоны Жванецкого и Высоцкого. Массовое искусство, которое они выбирали, было вне коммунистической идеологии – Валентин Пикуль, Алла Пугачева, Илья Глазунов, Никита Михалков.

В середине 1980-х жизнь семидесятников, проведенная в КГБ, КБ или кочегарках, близилась к логическому завершению. Те, кто тянул служебную лямку, были в лучшем случае ведущие инженеры, кандидаты наук, майоры. Те, кто сидел в кочегарках, не издали ни одной книги, их картины не куплены ни одним музеем, а философские идеи разделял лишь узкий круг приятелей. Казалось, что семидесятникам скоро будет уготована скромная пенсия и выращивание огурцов на 6 сотках. Однако в России надо жить долго. Вдруг грянула перестройка. А потом рухнул и весь режим.

Году в 1987-м время снова поменялось, социальные лифты заработали. Нашим героям было уже около сорока. Они ходили на митинги, пытались отоварить талоны, раскупали толстые журналы, голосовали за Ельцина, смотрели программу «Взгляд», защищали Белый дом, впервые съездили заграницу.

Именно по большинству из них больнее всего ударил кризис 1990-х. Меняться было поздно, жизнь не учила рисковать. Жизнелюбие, пьянство, бесперспективность творческой работы сделали их не слишком привлекательным поколением на новом рынке рабочей силы, где требовались молодые с английским языком. Но время, вообще говоря, еще оставалось – лет 20–30.

Напечатались писатели-семидесятники: Эдуард Лимонов, Татьяна Толстая, Виктор Ерофеев, Сергей Годлевский – разные люди, разные судьбы. В поколении были свои театральные звезды – Александр Абдулов, Николай Караченцов, Михаил Боярский, Константин Райкин, но не было для них ни «Современника», ни «Таганки», разве что московский «Ленком» и здешний «Театр им. Ленсовета». Вместо Высоцкого – Розенбаум.

На россыпь режиссеров-шестидесятников их младшие братья ответили Александром Сокуровым, Александром Рогожкиным, Алексеем Учителем. Никита Михалков и Карен Шахназаров сумели реализоваться еще раньше вопреки времени, благодаря социальному происхождению.

Были и те, кто сумел сказочно разбогатеть: Владимир Гусинский, Борис Березовский, Алишер Усманов, но большинство олигархов на поколение моложе.