Альберт Вандаль - Второй брак Наполеона. Упадок союза

Допуская, что у Александра мог быть этот тонкий расчет, он и в этот раз рассчитал, не приняв во внимание проницательность Наполеона. Мы уже видели, что, когда вместе с текстом договора до Наполеона дошли и первые слова царя по поводу брака, слова любезные, но мало говорящие, первым его делом было отложить на время договор, т. е. дело, которое он ставил в непосредственную связь с браком, он не подписал конвенции. Впрочем, содержание договора само по себе казалось ему трудно совместимым с его достоинством, при первом взгляде на статьи, следующая – написанная красной строкой, вещая, как слова прорицателя – фраза: “Польша никогда не будет восстановлена” обратила на себя его внимание и возмутила его. К чему такая беспримерная формула? Дабы, не наносить ущерба безопасности Александра, он охотно откажется от содействия восстановлению Польши. Но разве можно требовать, чтобы он поручился за весь мир и отстаивал безопасность России против целого мира; чтобы он принял на себя роль деятельного и охраняющего русских Провидения, занятого только тем, чтобы устранять от них все опасности в будущем? А именно к этому, обязывал его заключенный договор. Он пожелал узнать, уполномочивали ли Коленкура идти так далеко данные ему инструкции, которых он сам не имел времени просмотреть во время их спешной отправки. Он приказал отыскать черновой набросок и потребовал от Шампаньи обстоятельного доклада.[379] С этих пор ему точно кто нашептывает не утверждать договора. Поэтому он ничего не решает и ждет, чтобы лучше выяснились намерения России по вопросу о браке. Между тем как Александр старается разъединить оба вопроса, Наполеон все время ставит их в зависимость один от другого.

Когда, десять дней спустя, просмотрев вновь полученные бумаги, он понял, что Россия готовится его сплавить и когда вследствие этого он быстро повернул дело с Австрией, его первой заботой было заняться договором. Безотлагательно, в тот же день, 6 февраля, несмотря на дела, требовавшие особенного его внимания, он приступил к его просмотру. Теперь он уже не колеблется, он не считает нужным сдерживать свое возмущение против отвлеченной и оскорбительной формулы. Он решает, что не даст крайне компрометирующего обязательства тому, кто ничего нe хочет сделать для него. В угоду положительно не стоящей доверия России, он не может жертвовать Польшей, ибо на Польшу-то он всегда может рассчитывать в борьбе с Россией. Вследствие этого он решает не утверждать акта в том виде, в каком посланник преподносит ему для подписи.

Однако, думает он, простое немотивированное отклонение было бы делом слишком серьезным. Извещение об этом, дойдя до Петербурга вместе с известиями об австрийском браке, может глубоко взволновать и даже напугать Россию, может заставить ее поверить в полное его отречение от тильзитской системы и бросит ее в объятия наших врагов. Подавив в себе чувство оскорбленной гордости, руководствуясь только политикой, которая требовала еще союза в Россией, Наполеон остановился на приеме, который мог бы удовлетворить обе стороны, и первая мысль о котором пришла ему на ум в минуту получения договора.[380]

Да! Он не откажется, безусловно, дать свою подпись. Он даст ее и отправит подписанный акт в Петербург, но приложит руку к акту, несколько отличающемуся от присланного. Другими словами, заменит предлагаемый ему договор, который считает неприемлемым, другим, тождественным по содержанию, но исправленным по форме, и отправит его уже утвержденным. Благодаря такому приему, удовлетворение России, совместимое с достоинством и интересами Франции, нисколько не запоздает. Александр желает возможно скорее иметь форменную бумагу, в которой Наполеон обязуется, поскольку от него зависит, не стремиться к восстановлению Польши – во французском изложении договора требуемое уверение будет выражено вполне определенно. Достаточно будет царю утвердить этот уже утвержденный императором французов акт для того, чтобы договор между обоими государями немедленно вступил в силу, чтобы он сделался совершившимся фактом, чтобы Наполеон был связан и Россия успокоена. Наполеон тотчас же приказывает Шампаньи составить проект акта, причем в пространном письме энергично указывает ему на причины, требующие более приличной редакции.

“Герцог Кадорский, пишет он, представьте мне проект договора, которым должен быть заменен акт, присланный герцогом Виченцы. Сообщите ему, что я не могу одобрить этого договора, так как в нем отсутствует достоинство, и есть вещи, на которые он не был уполномочен. Я не могу сказать, что Польское королевство никогда не будет восстановлено (ст. 1), ибо этим было бы сказано, что если когда-нибудь литовцы (Lithuaniens) или вообще кто бы то ни было вздумают восстановить его, я буду обязан послать войска, чтобы воспротивиться этому. Это не отвечает моему достоинству. Моя цель успокоить Россию, а для достижения этого достаточно статьи, составленной в следующих выражениях: “Император Наполеон обязуется никогда не оказывать ни содействия, ни защиты какому-либо государству или внутреннему восстанию или чему бы то ни было, что могло бы способствовать восстановлению Польского королевства”.[381]

Остальные статьи тоже должны быть переделана в соответственном смысле. Везде, где посланник обещал наше вмешательство, министр должен говорить о нашем неучастии. Например, 2-я статья русского проекта обязывала договаривающиеся стороны наблюдать за тем, чтобы впредь слова “Польша” и “поляки” никем не были употребляемы. “Смешное и нелепое обязательство!”[382] – воскликнул император. Недостает только, чтобы император французов предписал всем правительствам принять перифразу для обозначения Польши и навязал им особый словарь; чтобы он ополчился войной против одного слова. Все, что он может обещать – это, что впредь сам он не будет употреблять выражений, которые не нравятся. Трактующая об этом статья должна быть заменена следующей: “Император Наполеон обязуется никогда, ни в одном государственном акте, в каком бы роде он ни был, не пользоваться словами Польша и поляк для обозначения тех стран, которые составляют часть прежней Польши”.

Затем достоинство саксонского короля, от имени которого договаривается Наполеон, не было достаточно принято во внимание. Так, 3-й статьей грубо предписывается упразднение польских орденов, присвоенных великогерцогской короне. Это постановление могло бы быть истолковано как запрещение королю Фридриху-Августу носить знаки отличия, которыми он привык украшать свою грудь. Нужно ограничиться заявлением об упразднении ордена путем погашения, запрещая всякую новую раздачу. Наконец, справедливость требует установить полную взаимность обязательств и не позволять ни России, ни Саксонии расширяться за счет земель, которые принадлежали бывшему королевству.