Маргарита Рудомино - Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

Обнимаю, целую крепко, крепко, крепко.

Твоя навсегда Р.

В другом письме из больницы в феврале 1962 года я писала:

19 февраля 1962 г.

Толик, мой любимый!

Пишу это письмо только тебе. Мне хотелось поговорить с тобой. Спасибо тебе, мой единственно любимый, за ласку, внимание и любовь. Я чувствовала ее ежесекундно. Родной ты мой, какое счастье, что мы вместе. И это счастье надо продлить как можно дольше. Я все делаю, чтобы стать здоровой и еще долго жить вместе с тобой в таком единении, как последнее время. Но и ты, Толик, не забывай о себе. Ты действительно мне не понравился, когда я сверху из окна смотрела на тебя. Толинька, ты только начни следить за своим здоровьем. А потом уже пойдет. Несмотря на скорый санаторий, надо уже сейчас начать и пойти к врачу. Я понимаю твое состояние пустоты. Ведь я с тобой и все время с тобой. Жду тебя хоть бы под окно. Боюсь, что карантин продлят и придется ограничиваться только письмами.

Твои камелии — это чудо. Смотрю на них и думаю о тебе. Только одна уже поникла, а вторая оторвалась от ветки, и я положила ее в чудесную нашу вазочку. Спасибо тебе, родной. Все врачи и сестры любуются. Физкультурница сегодня ахнула, увидя их, и вынула, чтобы понюхать, а цветок и отпал. Было очень грустно. А фиалки были чудесные, но они продержались лишь 1–2 дня, а камелии сегодня уже 4-й день и простояли бы еще, если бы не этот неосторожный жест. Но все равно они красивы.

И люблю тебя. Целую тебя крепко и долго, долго и навсегда. Р.

В 1950-х годах с Сережей Королевым мы виделись редко — только на даче, когда он приезжал навестить Марию Николаевну и Григория Михайловича. В семейной жизни его произошли перемены, жил он тогда у себя на заводе в Подлипках. Однажды, это было в юбилейные дни его 50-летия, в январе 1957 года, мы всей семьей — Василий Николаевич, Адриан, Марианна, Мария Николаевна, Григорий Михайлович и я приехали к нему в Подлипки. В этот вечер Сережа был в ударе и много говорил о будущем, о предстоящих полетах в космос. В конце 1950-х годов слово "космос" для всех нас стало уже привычным. Однако мы были потрясены грандиозными планами Сергея, казавшимися фантастикой. Сергей рассказывал о межпланетных кораблях — "вокзалах", где могли бы останавливаться космические корабли, как бы промежуточной станции. На этих "вокзалах" можно будет пополнять космический корабль горючим, получать необходимое для дальнейшего полета питание, переночевать, иметь связь с Землей…

Прошло немногим более двух десятилетий с тех пор, и его фантастическая мечта осуществлена. А, впрочем, может быть, для Сергея его "мечта" не была фантазией, может быть, уже тогда у него был законченный проект — не знаю. Надо признаться, что в тот вечер эти его планы воспринимались как утопия. А сегодня на орбите уже побывали целые комплексы — корабли "Салют" и "Союз". Незабываемое впечатление в тот вечер произвел на нас огромный макет Луны, в виде глобуса, с фигурой Королева на одной из ее вершин — подарок Сергею к его 50-летию от товарищей по работе. Этого гостеприимного вечера забыть нельзя, настолько оригинальны, необычны, убедительны и познавательны были рассказы Сережи. Так уже сложилось, что в последние годы его жизни нам редко удавалось поговорить по душам, как бывало когда-то. Но однажды случай представился. Рассказывая Сергею об удачах и неудачах в моей работе по строительству нового здания Библиотеки, я посетовала: "Тебе хорошо, Сережа, ты можешь сделать и получить все, что хочешь. Для тебя все двери открыты, а мне по-прежнему приходится зачастую лбом дверь прошибать". На это он ответил: "Подожди, потерпи, Маргарита, придет день, я уверен, и для тебя откроется заветная дверь, и за ней откроются все остальные, и ты будешь иметь то, чего с таким трудом сейчас добиваешься".

Он говорил точно и ясно. И в другом масштабе деятельности — обыкновенной, земной, по сравнению с его собственным делом — он оставался таким же оптимистом и таким же провидцем. Конечно, я понимала, что двери бывают разные, и хотя в моей работе для меня двери так и не открылись, но слова Сергея всегда поддерживали меня. И действительно, мне в жизни много удалось.

Шли годы и годы…

12 января 1966 года сразу после незапланированной многочасовой операции, не подготовленный к ней, на операционном столе умер Сережа. О Королеве мы знали, что он знаменитый ученый, академик, генеральный конструктор. Но по-настоящему значение его вклада в историю человечества открылось мне, как и всему миру, лишь после его смерти. Только смерть выявляет истинный масштаб личности, и тогда особенно явственно становится видно непоправимое. Пятьдесят лет жили мы рядом и не осознавали истинного масштаба его личности. Детали быта, подробности становления характера, поведения, разговоры, о которых может знать и может помнить только один человек, все это оказывается невосполнимым и тем усиливает горечь утраты.

Новое здание

Теперь о новом здании Библиотеки. В это здание я вложила почти всю свою жизнь. Почти 30 лет (кроме военной поры), с 1930 года я пробивала день за днем, месяц за месяцем, год за годом возможность строительства специального здания для Библиотеки. В 1936 году вышло специальное постановление Совнаркома РСФСР за подписью председателя Д.Е.Сулимова о строительстве нового здания объемом в 30 тысяч кубометров в центре Москвы. Тогда же Моссоветом был выделен и участок — Настасьинский переулок, 5, на углу с Большой Дмитровкой, напротив театра Ленинского комсомола. Проект здания был создан в одной из мастерских Мосстроя и в 1938 году был утвержден Архитектурно-планировочным управлением (АПУ) Моссовета. Проект здания нам нравился, в нем было соединение классицизма и современного стиля. Он лег в основу и проекта нового здания на Ульяновской улице, 1. Уже в 1939 году должно было начаться строительство. Но началась советско-финляндская война, и все застопорилось. На заседании Совнаркома СССР и в конце 1939 года, когда рассматривался вопрос о строительстве ГЦБИЛ, с большой речью выступил А.Я.Вышинский, в то время заместитель председателя Совнаркома СССР. Он хорошо знал нашу Библиотеку еще по Главнауке и Главпрофобру начала 1930-х годов, когда он был членом коллегии Наркомпроса РСФСР. Он сказал, что новое здание Библиотеки должно стать гордостью Москвы и строить его кое-как нельзя. Но из-за военных действий в Финляндии даже гранита на облицовку здания нет. Он предложил из-за военного времени отложить строительство нового здания для Библиотеки. И строительство было отложено, а затем началась Отечественная война. Только в 1948 году, когда мы перешли в ведение Издательства иностранной литературы, опять встал вопрос о строительстве нового здания. Вновь начался стремительный бег за той же "строчкой в титульном списке" — письма известных ученых и писателей в Моссовет, в Правительство, в ЦК КПСС. В 1949 году нам был предоставлен участок на Ульяновской улице, рядом с Астаховым мостом, тот, на котором в конце концов и было построено новое здание Библиотеки. Но уже через год или два Библиотека была вычеркнута из планов строительства в Москве. Началась невероятная борьба. Кто-то помогал. Я помню, был такой, покойный уже сейчас, Кравченко, начальник Бюро культуры Госплана СССР. Он очень помог.