«Мир не делится на два». Мемуары банкиров - Рокфеллер Дэвид
Моя финансовая деятельность этим далеко не ограничивалась. В качестве президента финансовой группы мне приходилось, и эта обязанность была мне в удовольствие, лично выезжать на место.
Так я открывал серебряные разработки в Ларжантьере на юго-востоке Франции в тот год, когда только что приступил к своим обязанностям, а через пятнадцать лет всего в 100 километрах от Ларжантьера торжественно открывал разработки цинка в Альби. Я посетил множество шахт и фабрик, помню, например, свинцово-цинковый литейный завод в Испании около Картахены, помню, как принимал участие в открытии нового литейного предприятия в Кротоне, в Апулии на юге Италии. Мне очень нравились эти поездки, несмотря на их некоторую торжественность. Ритуал всегда был одинаков: меня принимало руководство, я беседовал с местными властями, и в мою честь устраивали торжественный обед, где присутствовали сотни приглашенных; мне приходилось брать слово, чтобы рассказать о том, как счастлива наша компания, как серьезны ее намерения, как чисты ее помыслы!
Мне приходилось часто ездить за границу, в том числе в Южную Америку и, естественно, в Новую Каледонию, где я открывал завод в Нумеа, перестроенный совместно с компанией «Кайзер Алюминиум». По этому случаю наш компаньон Генри Кайзер, сын знаменитого промышленника, построившего в войну серию кораблей «Либерти Шип», пригласил меня в Сан-Франциско. Принимали меня и моих сотрудников прекрасно. Меня попросили после одного обеда выступить перед группой финансистов. Смешно вспоминать, что в это время доллар был слабой валютой, и американская пресса с горечью писала, что европейские валюты слишком сильны. Совершенно обратное мы наблюдаем ныне. Я объяснил слушающим, что феномен монетарной эрозии существовал всегда, но реакция американцев мне напоминает жалобы капитана тонущего корабля, сожалеющего о том, что другие корабли тонут не так быстро. Мои слушатели посмеялись от души…
С 1972 года появились первые приметы надвигающегося экономического кризиса, и рынок металлов, как всегда, среагировал чутко. Луи Дево сказал, что необходимо переговорить с правительством по поводу «Ле Никель» и попытаться добиться замены устаревшей и неэффективной системы налогообложения на более современную. По его мнению, такие переговоры мне удались бы лучше, чем ему. Уступив его настойчивым просьбам, я оставил место президента «Пенарройи» и возглавил «Ле Никель».
В 60-е годы, во время экономического подъема, мы стали компаньонами американского общества «Кайзер», с тем, чтобы достичь значительного роста производства на нашем литейном заводе в Нумеа. В то время производство никеля на таком богатом месторождении, каким было месторождение в Каледонии, приносило большую прибыль. Но капиталы, потребовавшиеся для расширения производства, намного превзошли средства компании, которая залезла в долги, чтобы внести собственную долю инвестиций. Едва лишь проявились первые признаки кризиса, руководители «Кайзера» встревожились и выразили желание выйти из дела. Никогда не стоит сохранять партнерство, если твой компаньон не желает. Но как выкупить долю «Кайзера»?
Пока я размышлял над этой проблемой, казавшейся неразрешимой, Пьер Гийома, президент «Петроль Акитен», проявив любезность, сообщил мне, что его компания собирается заняться производством никеля на другом месторождении, также в Каледонии.
Прежде чем сделать очевидные выводы из его визита, я решил немного подумать. Следовало выработать такой план действий, который одновременно позволил бы решить наши проблемы и способствовал бы утверждению в Каледонии компании «Петроль Акитен», которой не пришлось бы нести все расходы по созданию новых структур. После нескольких месяцев переговоров мы достигли с Пьером Гийомом согласия: все предприятия по производству никеля объединялись в независимую компанию, которая выкупала долю «Кайзера», а половина этой компании передавалась «Петроль Акитен» за 573 миллиона франков. И новое объединение наконец-то смогло добиться в Новой Каледонии несколько более благоприятного налогообложения, чем его предшественники.
Наша собственная горнодобывающая компания, объединявшая предприятия всех отраслей и все филиалы, до этого времени носила название «Ле Никель», оно осталось за вновь созданной компанией. Но в 1974 году мы решили подобрать более «современное» имя и назвали новую группу ИМЕТАЛ.
Дело началось удачно. Но следовало еще поработать, чтобы достичь международных масштабов. Важным козырем в наших руках была всеобщая уверенность в будущем никелевой промышленности. Первый визит Пьера Гийома почти совпал по времени с неафишируемым интересом к моей персоне со стороны Иена Мак-Грегора, президента американской компании АМАКС, которая хотела бы стать нашим компаньоном в добыче каледонского никеля. (Вот уж действительно — никто без него не мог обойтись!) Я заблаговременно предупредил его, что он — не единственный кандидат, и что приоритет принадлежит его конкуренту. Он подумал, что я просто набиваю цену. Потому, не предупредив меня, Мак-Грегор начал скупать на бирже акции ИМЕТАЛ в довольно больших объемах. Он хотел занять сильные позиции среди акционеров и вынудить меня начать переговоры. Из-за его покупок курс акций ИМЕТАЛ значительно возрос, а я, несмотря на все поиски и подозрения, не мог понять, кто же этот тайный покупатель, вплоть до того дня, когда было официально объявлено о нашем партнерстве с «Петроль Акитен». Покупки на бирже моментально прекратились, поэтому я понял, кто скупал акции. АМАК С уже приобрела более 10 % капитала ИМЕТАЛ. Такие закупки со стороны группы, с которой мы вели переговоры, меня очень задели. Когда Мак-Грегор через несколько месяцев пришел ко мне, я принял его подчеркнуто холодно.
В то время я прекрасно отдавал себе отчет, насколько рискованна была операция с «Ле Никель», и как опасны долги, которые накопились в процессе расширения этой компании. Но я не сомневался, что продажа половины ее активов позволит одновременно снять с нас этот неподъемный груз и взять под контроль американскую компанию, стоимость которой должна сохраниться и, более того, возрасти, несмотря на неблагоприятную экономическую конъюнктуру.
Действительно, как только был заключен договор с «Петроль Акитен», мы принялись искать новые возможности для вложений заплаченной нам за продажу суммы, которые могли бы укрепить позиции ИМЕТАЛ и сделать более разнообразной деятельность этой компании. Мы обратили наш взгляд на США, где мы раньше не работали и, в частности, на перерабатывающую промышленность. Филиалу банка Ротшильдов в Нью-Йорке «Нью Корт Секьюритиз» (сейчас он называется «Ротшильд Инкорпорейтед») совместно с «Кюн Лооб», одним из филиалов «Инвестмент Банк» Нью-Йорка, было поручено подыскать предприятия, которые по объему производства и по типу деятельности нам бы подошли. После долгих поисков и отсеивания неподходящих кандидатур наш выбор остановился на компании «Коппервельд». Эта металлургическая компания, правление которой находилось в Питсбурге, выпускала стальные трубы и специальные сплавы: медь или алюминий в соединении с железом. Мы знали, что руководитель «Коппервельд», Филипп Смит, — человек сложный, который будет драться за свою независимость. Поэтому операция готовилась в большом секрете, как военное наступление. Американские адвокаты предупредили меня, что мне придется противостоять довольно неприятным атакам. Я заверил всех заинтересованных лиц, что если я возьмусь за дело, ничто не заставит меня отступить. Мы с Вильмежаном весной несколько раз приезжали в Нью-Йорк, подготавливая наше публичное предложение о покупке.
* * *За несколько дней до назначенной даты, в августе 1975 года, акции стали ненормально расти в цене, из чего следовало, что явно произошла утечка информации. Мы решили немедленно объявить о нашем намерении купить «Коппервельд» и тут же оказались на линии огня. Первый контакт между Вильмежаном, нашими финансовыми советниками и Смитом закончился полным провалом: нам была объявлена война. Дело было передано в Питсбургский суд, деятельность по приобретению акций оказалась заморожена, и потянулся судебный процесс.
