Юрий Никитин - Мне – 65

Я жил в период, когда гусиные перья стали заменять стальными, но чернильницы остались еще те, пушкинские. Мы с этими чернильницами ходили в школы, бережно держа их в специально сшитых черных, под цвет пролитых чернил, мешочках. В специальных коробочках носили стальные перья с расщепленными концами, а в тетрадках были обязательные «промокашки», листы особой пористой бумаги, которую следовало тут же очень осторожно приложить поверх только что написанного текста. Очень осторожно, ибо текст сам по себе сохнет обычно очень долго, можно нечаянно размазать.

Были фабрики, выпускающие эти стальные перья всех видов и фасонов, чернильницы, а бумкомбинаты выпускали «промокашки». Помню, уже давно перешли на шариковые ручки, а школьные тетради еще многие годы снабжались обязательной вкладкой в виде «промокашки».

– Да ерунда, – ответил я. – Забудь о кляксах, их больше не будет. Забудь о промокашках, они исчезли и не вернутся. Забудь о пресс-папье. О чернильницах… О многом не стоит даже вспоминать.

Я застал время, когда рукописи, посланные в журналы и издательства, возвращались авторам в толстых конвертах с пространным и профессиональным разбором и комментариями. Потом, когда пишущих стало намного больше, в журналах появилась такая надпись «Рукописи, присланные в редакцию, не возвращаются и не рецензируются». Однако это не распространялось на провинциальные, да и столичные на какое-то время поневоле отказались от таких строгостей, ибо резко сократился ручеек «самотека».

Потом, правда, потихоньку вернулись к невозврату, ибо начали опираться на «своих» авторов, прикормленных, известных, работающих по заказу.

На какое-то время редакции вздохнули с облегчением, ибо возврат рукописей ложился тяжелым бременем на отдел рассылки, который приходилось расширять с каждым годом.

Сейчас же, с приходом электронной почты, в редакции и издательства хлынул все усиливающийся поток рукописей. Само слово «рукопись» стало звучать странно, ибо автор попросту свой рассказ, повесть или роман рассылал по сотням адресов одним нажатием кнопки. Наступил парадоксальный момент в издательском деле, когда не то что рассылать, но даже прочесть поступающие рукописи невозможно! Вместо трех-четырех ежемесячных рукописей в 60-х, вместо тридцати-сорока в 80-х, сейчас приходит тридцать-сорок тысяч. Понятно, что в данном случае в большинстве редакций даже не заглядывают в почтовые ящики.

В детстве занимался муравьями. Сколько я себя помню, в моей жизни были муравьи. Бегали по комнате, на подоконнике подбирали от меня подарки: крупинки сахара, волоконца мяса или рыбы, пойманных и чуточку придушенных мух, все это утаскивалось в щели между подоконником и стеной.

Там живут тетрамориумы, а во дворе быстрые и рыжие муравьи, что обычно уживаются с тетрамориумами, но когда с кормом трудно, то начинают охотиться на них, хотя обычно с этими стойкими и упорными бойцами стараются не связываться.

Потом я ходил в лес и приносил оттуда в ведрах с крышками муравьиные кучи, стараясь их приучить жить в нашем саду и питаться гусеницами и прочим зверьем. Часть муравьев все-таки ухитрялась выбираться из-под крышек, и когда начинали ползать в транспорте по спинам пассажиров, я спешил потихоньку пробраться к выходу. Старался акклиматизировать в саду фулигинозусов, защитить их от живущих во дворе упорных в бою тетрамориумов…

Удалось приучить жить в саду лазиусов фулигинозусов, а вот желтых лазиусов, тихих и боязливых муравьев, убежденных вегетарианцев, держал в цветочных горшках. Этих не надо было окружать водой, им там нравилось, никуда сбегать не пробовали. Толстенькие, медового цвета, неторопливые, они степенно гуляли по листочкам, следили за своими муравьиными коровами, собирали мед, остальное время деловито копались в земле.

Кампонотусов я поселил в огромном пне. Это самые огромные в Европе муравьи, красные с черным, очень красивые, тоже неторопливые, сознающие свою мощь, царственные и могучие.

А вот теперь, когда у меня… квартира уже из другого мира, я с горечью понимаю, что не могу вот так же завести муравьев, чтобы они свободно ходили, засылали друг к другу шпионов, наблюдали друг за другом, а при удачном стечении обстоятельств еще и пытались совершить набег.

Дом моего детства был… жилищем древнего славянина. Все натуральное, все из подручных материалов. Все сделано своими руками. И муравьи ходили везде.

Но сейчас у меня в квартире два компьютера и ноутбук, домашний кинотеатр, DVD-рекордер, мобильники, пульты управления… что, если муравьи залезут вовнутрь в поисках тараканов или иной живности? А залезут обязательно, они везде должны обследовать, а потом проложить определенные трассы. К тому же как в таких условиях пользоваться пылесосом?

Так что теперь у меня по экрану бегают подобные муравьишки, строят крепость, защищают, разводят тлей, то бишь коров на фермах, оберегают, совершают набеги на обнаглевших соседей, расширяют крепость, дают отводки… Прекрасная real-time strategy, замечательная графика, навороченная, многоплановая, с возможностями многолинейной дипломатии, доминантности и субдоминантности до шести порядков. И снова я занимаюсь ими, строю, защищаю… увы, это не то, но до чего же приятно…

Что-то часы начинают сползать на запястье, то ли я схуднул, что маловероятно, то ли браслет тянется, несмотря на его металличность. Все-таки давно я эти часы ношу, купил в перестройку, тогда был самый писк моды и технического совершенства. Но, если честно, последний раз смотрел как на часы, то есть на показания стрелок, недели две-три назад.

Время сейчас не показывают разве что пепельницы, да и то не уверен, так как давно не курю, пепельницы у меня нет. Вот сейчас стучу по клаве, и под этими появляющимися буквами внизу экрана сменяются цифры с указанием не только часов и минут, но какой день недели, число, месяц и даже год. Поднимаю глаза: над плитой встроенный таймер с крупными цифрами и программой: когда предупредить, что надо выключить плиту или перевести на другой режим работы. Чуть правее телевизор, под ним DVD-рекордер, на табло сменяются цифры точнейшего времени, сверка со спутником. Время бежит на пульте кондиционера, на вытяжке, на кухонной и прочей так называемой бытовой аппаратуре.

Даже ночью, проснувшись в полной темноте, вижу зеленые цифры, что висят как будто в воздухе: крупные, отчетливые, чтобы рассмотрел спросонья.

По улицам куда не идешь, взгляд натыкается на всякого рода табло, где попеременно то температура воздуха, то время на данный момент. Такое табло считается хорошим тоном устанавливать над входом в магазины, в учреждения, спортивные залы, даже над подъездами домов, которые рангом чуть выше хрущевок.