Анри Труайя - Николай II

На самом же деле Александра Федоровна хоть и была немкой по рождению, а все же питала яростную враждебность к стране происхождения, не говоря уже о воплощении ее – кайзере. Внучка королевы Виктории, она выказывала себя британкой по образованию и русской по сердцу. Она была столь отчаянная патриотка, что не желала иного исхода войны, как полного уничтожения Пруссии. Что из того, что она так и не выучилась как следует по-русски, что свои письма пишет по-английски и что совершенно не знает народ, над которым царствует, – она чувствует себя славянкой и православной до мозга костей! Ну как же можно утверждать, что она находится в центре «прогерманской партии» при дворе! Абсурд! Она хочет только одного: передать престол сыну в неприкосновенности. В этом вся логика, что она требует от императора выбирать министрами людей не то чтобы со способностями, а «с кулаками», на которых можно рассчитывать, чтобы сохранить приобретения монархии. Кстати, негоже подозревать в измене и других царедворцев с германскими фамилиями – пусть у них фамилии Фредерикс, Корф, Штакельберг, Грюнвальд или Бенкендорф, они – русские уже в котором колене! Не то с Распутиным… Общественное мнение обвиняет его ныне в том, что он – пораженец, содержащийся на германские деньги… Ну и, конечно, скандалы, которые он провоцирует, тень, которую он бросает на царскую семью, вносят свой вклад в дезорганизацию России перед лицом врага, который спит и видит, как бы с ней покончить. Но при всем своем сочувствии к страданиям мужиков, одетых в солдатские шинели, он воздерживается от того, чтобы дать Николаю совет заключить сепаратный мир. Если он просит информировать его о будущих военных операциях, то это вовсе не затем, чтобы передать эти данные в германский Генеральный штаб, но затем, чтобы дать свой вдохновенный совет, какой стратегии лучше следовать. И он искренне считает себя просветленным Богом. А экстатичная императрица купается в отблесках этого небесного света. Что же касается Николая, то он все решительнее настроен ничего не решать. Россия становится самодержавной монархией без самодержца. Испуганные этим головокружительным соскальзыванием в хаос, монархисты осуждают венценосца заодно с социалистами. Дворянское собрание заявило торжественный протест против «темных сил, стоящих за троном», а 19 ноября 1916 года убежденный защитник государя В.И. Пуришкевич произнес в Думе страстную речь: «В былые годы, в былые столетия Гришка Отрепьев колебал основы русской державы. Гришка Отрепьев воскрес в Гришке Распутине, но этот Гришка, живущий при других условиях, опаснее Гришки Отрепьева». С именем «проклятого старца» он связал еще имена Протопопова, князя Андронникова[241] и еще нескольких интриганов, протежиру-емых императрицей. Он убеждал министров отвлечься от своих карьерных забот во имя исполнения патриотического долга и в заключение призывал их отправиться в Ставку, пасть к ногам царя и умолить его избавить Россию от Распутина: «Ночи последние спать не могу, даю вам честное слово, лежу с открытыми глазами, и мне представляется целый ряд телеграмм, сведений, записок то одному, то другому министру…»

На галерее, резервированной для публики, эти речи со страстью слушал молодой князь Феликс Юсупов, 29 лет. Он принадлежал к одной из самых родовитых и богатых фамилий России, обладая живым умом и ярко выраженным вкусом к искусству, он представал в облике рафинированного эстета, dilettante,[242] привлеченного образами порока и смерти. С гибкой талией, бархатистым взглядом, он находил развлечение в том, чтобы переодеваться в женское платье, не презирал и опиум; искал компании мужчин, обладающих характером, и в конце концов женился, не отказываясь при этом и от предыдущих своих привязанностей. Брак с племянницей царя, княжной Ириной, и дружба с его любимым кузеном – Вел. кн. Дмитрием Павловичем сблизили Феликса Юсупова с престолом. Он уже давно страдал оттого, что Распутин держал царскую семью своим обаянием и порочил ее. Устранить самозванца, толкающего Россию в пропасть, – вот овладевшая Феликсом идея фикс. Он познакомился со старцем, вошел к нему в доверие и даже пришел к нему на сеанс гипноза, а между тем плел заговор и подыскивал сообщников. В результате множества тайных сборищ вокруг него сформировалась группа, включавшая депутата Государственной думы Пуришкевича, Вел. кн. Дмитрия Павловича, кавалергарда Сухотина и доктора Лазоверта – человека большой выдержки, неоднократно работавшего на передовых позициях под огнем врага, за что был награжден двумя георгиевскими крестами. Доктор Лазоверт обещал раздобыть яду.

В ночь с 16-го на 19-е декабря 1916 года Феликсу Юсупову удалось завлечь Распутина к себе во дворец, обещав, что будет шикарная вечеринка, а главное – познакомить его со своей красавицей женой Ириной Александровной, урожденной Романовой, племянницей Николая II. (Она в это время находилась в Крыму, но Распутин об этом не знал.) Под тем предлогом, что супруга якобы занята с гостями, но скоро спустится вниз, он отвел гостя в подвал, специально по такому случаю декорированный антиквариатом, и предложил ему пирожные и мадеру, предварительно напоенные смертоносным зельем. «Старец был доверчив и спокоен, – вспоминал Юсупов, – где ж его хваленое ясновидение? И что толку прорицать и читать в чужих мыслях, если ловушки самому себе разглядеть не умеешь? Словно сама судьба ослепила его, чтобы свершилось правосудие».[243] Распутин сперва отказался – однако взял одно, потом еще одно… Затем выпил один за другим два стакана мадеры… Яд не действовал! «Точно шла меж нами борьба, немая, но жуткая. Еще миг – и я бы сдался. Под его тяжелым взором я стал терять хладнокровие. Пришло странное оцепенение… Голова закружилась…»[244] – писал Юсупов. Мало того, Распутин еще попросил Юсупова спеть для него под гитару, а затем предложил поехать к цыганам!!! Два часа уже длился этот кошмар… Нервы бедного Феликса были на пределе. Одолжив у Дмитрия Павловича, ожидавшего наверху с остальными заговорщиками, револьвер, Юсупов предложил Распутину помолиться на хрустальное распятие. «Распутин глянул на меня удивленно, почти испуганно. В глазах его я увидел новое, незнакомое мне выраженье. Была в них покорность и кротость. Он подошел ко мне вплотную и заглянул в лицо… Я понял, что настал решающий момент».[245]

Юсупов выстрелил, Распутин крикнул и рухнул на медвежью шкуру.

Услыхав звук выстрела, остальные заговорщики опрометью бросились и подвал.[246] Казалось, представление окончено… Ан нет! В невиданном порыве жизненности Распутин внезапно вскочил на ноги и бросился на Юсупова, сорвав у него с плеча эполет. Вырвавшись на волю, Распутин помчался через заснеженный двор, ведущий на улицу.