Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
– Я понимаю, что по разрушенной клетке не пройти.
В это время подошел начальник пожарной части, похлопав Алексея Николаевича по плечу, с натянутой улыбкой сказал:
– Думаешь, поддел? Посмотрим, что еще будет, как бы ты не пожалел о сказанном, Николаевич. Ты меня знаешь, я обид не прощаю.
– Я понял, Роман Васильевич, – глядя в потемневшие от обиды глаза работника МЧС, спокойно ответил Зубов.
– Хорошо, что понял.
– Из-за чего он так зол на вас? – спросил работник прокуратуры.
– Я поправил его насчет окон и дверей, не думал, что он обидится.
Директор и представитель прокуратуры, кругами петляя по зданию, наконец, добрались до места трагедии. Обломки железобетона громоздились, как льдины в речном заторе, часть из них была в крови.
– А где стояли рабочие, Алексей Николаевич?
– Со слов очевидца-сигнальщика, вот на этой площадке.
– А где должны были находиться?
– При подаче элемента оба должны были уйти в квартиру; когда марш опускался ниже, должны были выйти.
– Понятно. А кто за ними был должен следить?
– Производитель работ.
– А он был?
– Сейчас выясняем.
– Странно. Что, он тоже погиб?
– Нет, погибли два монтажника. От начала аварии прошло всего несколько часов.
– Вернее, от конца аварии.
– Спасибо за уточнение, господин прокурор.
– Пожалуйста. Вот что мне нужно от вас, господин начальник строительства: завтра к шестнадцати часам вот по этому адресу, – прокурор протянул визитку, – в двадцатый кабинет принести все эти документы.
Он порылся в портфеле и вытащил лист бумаги, серый от повторных копий, на котором с двух сторон был напечатан перечень всей необходимой отчетности.
Прочитав на визитке имя и отчество, Алексей Николаевич обратился к прокурору.
– Владимир Иванович, мы на площадке являемся генподрядчиками, а беда случилась с нашими субподрядчиками, может, от них нужны документы?
– Алексей Николаевич, мы всё знаем, от кого и что брать. Дойдет дело и до вашего субподрядчика.
– Как скажете. Только одного не пойму, почему, что бы ни случилось, всегда ваш орган требует Устав, заверенный у нотариуса, приказ о назначении генерального директора, штатное расписание?
– А как вы хотели? Эти документы – ваш строительный паспорт. А так ведь не знаешь, с кем дело имеешь.
– Да я не спорю, таких паспортов я десятки в год передаю, только их обратно никто не возвращает, на память себе оставляют, видимо.
– Нет, скорее списывают после окончания дела. Да, и будьте добры, добавьте к списку договор подряда с организацией, которая монтировала железобетон. Он у вас есть?
– Субподрядный договор?
– Да, он самый.
– Конечно, есть.
– Много у вас субподрядчиков на строительстве жилого дома?
– Не считал, с десяток наберется.
– А вы что, не сами дом строите? Везде написано, что вы.
– Есть работы, которые мы не делаем, к примеру, сантехнику, электрику, слабые токи, монтаж лифтов, отделку и другую мелочь.
– Но монтаж, кладку, монолит вы делаете?
– Да.
– А почему здесь монтажники оказались чужие, из другой организации?
– Работали по субподряду, отрабатывая свои квартиры.
– Интересно. Что, такое возможно?
– Как принято говорить, Владимир Иванович, все возможно, что не запрещено законом.
– Я рад, Алексей Николаевич, что вы знаете закон и его тонкости.
На этом разговор был исчерпан. Зубов молча провожал прокурора, на поворотах показывая куда идти. Когда они вышли с объекта, уже почти все, кто приезжал на ЧП, разъехались. Но пожарная машина еще стояла недалеко от ворот, и двое мужиков, приподняв домкратом ее правый борт, тяжело меняли колесо. Увидев подходившее начальство, высокий грузный мужчина укоризненно окликнул Алексея Николаевича.
– На стройку даже подъехать нельзя, везде гвозди.
– Побойтесь святых, вы же в ворота еще не въехали, на улице стоите, строительный объект от вас метрах в пятидесяти, – устало парировал несправедливый упрек Зубов.
– При чем тут ворота, я же здесь колесо проколол, – продолжал придираться водитель.
– Не хочу спорить. Где начальник-то ваш?
– А начальнику машина наша не нужна, сел в свой «мерседес» и уехал.
– А вас всего двое, что ли?
– Куда больше, двоих и то много, если бы не колесо, нас бы давно здесь не было.
– А приборы начальник взял?
– Какие приборы?
– Он сказал, что его люди в каждом подъезде приборы установили.
– Мы не устанавливали и за ним не следили.
– Понятно. Помощь нужна?
– Скоро сами управимся.
– Тогда успехов, ребята, – усталым хрипловатым голосом подбодрил пожарников Зубов.
– И я, Алексей Николаевич, поеду. Завтра документы может принести любой работник, – вдруг умягченным тоном сказал прокурор. – Если понадобитесь, я позвоню.
– Хорошо, Владимир Иванович. Спасибо за понимание.
Зубов попрощался с прокурором за руку и пошел в прорабский вагончик. Два часа шел разбор ЧП. Все было нарисовано, расписано, весь порядок восстановления разрушений выяснен. Сложная психологическая ситуация на объекте, конечно, не позволяла сегодня принимать окончательные решения по восстановлению, но Алексей Николаевич был убежден в их правомерности. В завершение заседания он, немного успокоившись, по пунктам подвел итоги.
– После работы комиссии по расследованию несчастного случая провести проверку всех конструкций: фундамента, несущих стен, инженерных коммуникаций. Проектантам надлежит выполнить эскизы, по необходимости чертежи по всем видам восстановления.
Строительным бригадам круглосуточно работать по демонтажу железобетонных изделий из внутренности лестничной клетки.
Механикам подготовить специальные захваты и стальные полотенца для демонтажа.
Начало работ завтра в двенадцать часов. Инженеру производственного отдела подготовить график производства работ к десяти часам. Завтра же дать мне его на утверждение.
Все вновь возникающие вопросы – к техническому директору. Ночью отдыхать всем, кроме комиссии. Утром – за работу.
Уже на выходе из вагончика Алексей Николаевич остановился, что-то вспомнив.
– Да, важная деталь. Прошу всех, находящихся здесь, постараться не давать интервью, свои предположения, суждения о случившемся оставить при себе. При настойчивости журналистов и любопытствующих, отправлять их ко мне или к моему помощнику по связям с общественностью. Ваша задача – слаженная работа.
Надеясь, что Маша уже спит, Зубов стал тихонько открывать дверь квартиры своим ключом, но жена неожиданно распахнула дверь.
– Слава Богу! Вернулся! Алеша, я вся измучилась, по всем каналам показывают дом, где случилась беда и погибли люди.
– Уже показывают? Быстро же они действуют.
– Как ты, Алексей, как сердце?
– Сердце еще бьется, сознание пока в порядке.
– Давай проверим давление и пульс.
– Маша, нужно раздеться, помыться.
– Давление до мытья нужно проверить.
– Хорошо, родная, все сделаю, как ты хочешь.
– По телевизору говорят, что под домом поставили приборы. Для чего они, Алексей?
– Это надо спросить у того, кто их хотел поставить, наверное, перепутал обычную аварию с землетрясением.
– А люди погибли?
– Люди погибли, Маша, молодые ребята. Ужасно жалко их, до слез жалко.
– Кто-то из наших?
– Не понял?
– Дети наших знакомых?
– Нет, они из субподрядной организации, я их не знаю, но от этого не легче. Они тоже чьи-то дети. Страшно, когда прерывается молодая жизнь. Они ведь должны были еще долго жить, много построить домов, родить детей, порадоваться жизни. А их нет и больше никогда-никогда не будет.
Зубов низко склонил голову, утирая глаза платком.
– Алексей, – по-матерински нежно проговорила жена, погладив его, как маленького ребенка, по голове, – сегодня отключили горячую воду, я согрела для тебя кастрюлю на плите, пойдем в ванную, я помогу тебе помыться.
– Что за день? – простонал взрослый, умный, сильный мужчина под тяжестью затормозившего сердце
