Неизвестен Автор - Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

Я прощалась с Раисой Максимовной в день ее похорон, а перед моими глазами продолжала стоять миниатюрная изящная женщина, такая милая и доброжелательная, вовсе не высокопарная гордячка, какой могла бы быть Первая леди. Никогда не забуду, как она открывала большие мероприятия клуба: всегда сама произносила вступительное слово, одновременно торжественно и просто, как только она умела это делать. В руках пачка листочков бумаги, исписанных от руки правильным аккуратным почерком, а пальцы, держащие их, слегка подрагивают - удивительно, но Раиса Максимовна всегда волновалась.

Магия Горбачевой, по-моему, заключалась в том, что в ней необыкновенно гармонично сочетались несочетаемые, на первый взгляд, черты. Она держалась с достоинством и даже некоей величественностью, но при этом в ней не было ни капли снобизма и презрения к людям, она обладала редким даром слушать людей, внимательно и терпимо относиться к другой точке зрения. Во время расширенных заседаний клуба - в перерывах и после их окончания - Раису Максимовну всегда окружали плотным кольцом, к ней выстраивалась очередь из желающих что-то спросить, рассказать о себе и своей деятельности, попросить о помощи. Она не отворачивалась ни от кого, всех выслушивала и старалась вникнуть в каждую историю. "Спасти" ее от нескончаемой череды собеседников мог только Михаил Сергеевич, предлагавший поехать наконец домой, а его желание было для нее приоритетом.

Светлая память Вам, Раиса Максимовна. Словно в покаянии, замаливая старые грехи, за последние два месяца люди излили на Вас столько сострадания, тепла, добра и света, что, казалось бы, должна была отступить страшная болезнь, но... не помогло. Счастье, что хотя бы часть этой любви Вы смогли ощутить при жизни, но какой ценой! Ценой страшной болезни. И вспоминается мне старая сказка о злых детях, обижавших свою добрую мать, которая в конце концов обратилась птицей и улетела от них. И сколько ни молили они ее вернуться и простить их, этому не суждено было сбыться. Господи, как же научиться нам быть терпимыми, добрыми и сострадательными не "после", а во время? Как научиться "не судить"?

"Вестник благотворительности", № 5-6 (41-42), сентябрь-декабрь 1999 г.

Джульетто КЬЕЗА, Фьямметта КУКУРНИЯ

при участии Сергея Авдеенко

Специально для "Итогов"

Единственная: история любви Горбачевых

Северная Германия, Мюнстер, гостиничный номер. У Михаила Горбачева больше не осталось слез, не осталось и слов. Перед нами сидит не бывший генсек, первый и последний Президент СССР, отец перестройки, политик, изменивший мир. Перед нами человек бесконечно одинокий, весь без остатка погрузившийся в свое горе, согнувшийся под тяжестью потери, разом унесшей всю его жизнь, надежды, желание эту жизнь длить. Он медленно поднимает на нас воспаленные глаза, долго смотрит невидящим взглядом. "Все кончено, Раисы больше нет. И во мне что-то умерло". В этой комнате он провел два кошмарных месяца, последние месяцы перед разлукой.

Она

Наблюдая за этой женщиной, столь внимательно относившейся к форме, к частностям, всегда безупречно одетой, точной в движениях, нельзя было представить, что когда-то она принадлежала к совсем другому миру - нищей, разоренной российской деревни. Впрочем, мало у кого в ее поколении детство было сытым и безоблачным. Колесо коллективизации прокатилось по их семье и на четыре года утащило отца в ГУЛАГ. Годами - жизнь в вагончиках без воды и света. Сколько школ она сменила - не счесть. Она неохотно вспоминала о своем прошлом, но никогда о нем не забывала. Потому-то и легко с ним порвала вместе со своим мужем, последним генеральным секретарем ЦК КПСС и первым реформатором, "аппаратчиком", прошедшим все ступени бюрократической лестницы, и политическим деятелем с мощным интеллектом, открывшим страну для внешнего мира. У нее был выбор: остаться в тени Михаила Сергеевича - она всегда называла его на "вы" и по имени-отчеству, и в этом обращении сквозили и шутка, и любовь, и уважение, - как оставались в тени своих мужей все ее предшественницы, или же шагнуть навстречу тому новому, что принесла с собой перестройка. Она сделала этот шаг, но дался он ей нелегко.

Из них двоих она была более консервативной. К присущей ей сдержанности, холодноватости, авторитарности впоследствии прибавилась еще и некоторая дидактичность "училки", каковой она оставалась всю жизнь. Возможно, этим и объясняется устойчивая антипатия, которую она вызывала у соотечественников, снова и снова наблюдавших ее по телевидению. Учительский тон раздражал российских мужчин, которые в большинстве своем считают, что женщина должна знать свое место. Представительницы слабого пола ее сдержанность принимали за высокомерие. Она осознала это слишком поздно. Однажды она произнесла знаменательную фразу: "Понимаете, никто не объяснил нам, что такое имидж. И конечно же, мы наделали кучу ошибок".

Но она умела слушать, особенно если понимала, что может что-то почерпнуть из речи собеседника. Нынешней зимой мы видели, в какой нерешительности был Горбачев: стоит ли ему ехать на фестиваль песни в Сан-Ремо, и в конце концов его убедила совершить это путешествие именно Раиса. Приехав в Сан-Ремо, Михаил Сергеевич сообщил нам, что у него готова речь на шесть страниц, с которой он собирался выступить на фестивале. Мы пришли в отчаяние - в атмосфере песенного праздника это было бы совершенно неуместно и только раздражило бы публику, относящуюся к нему вполне доброжелательно. Тогда Горбачевы попросили нас описать атмосферу, в которую им предстояло погрузиться. Михаил Сергеевич задавал нам вопрос за вопросом, и в конце концов его остановила Раиса Максимовна. "Михаил Сергеевич, надо сделать не так. Пусть Джульетто сам все объяснит - сколько говорить и как, - он, журналист и итальянец, знает, что здесь принято, а что нет, уж получше нас с вами". После нашего "брифинга" Горбачев от речи отказался.

Они

Вспоминается вечер в московском ресторане. Это было пару лет назад. Мы пили вино, и она вспоминала бал в Колонном зале по случаю окончания университета. Незадолго до этого Горбачев подарил ей отрез на платье. Ткань была импортная, итальянская - по тем временам большая редкость. "Оно было таким красивым, я чувствовала себя королевой. Мы кружились и кружились без отдыха, пока вдруг не обнаружили, что все вокруг стоят и глядят на нас. Наверное, мы неплохо смотрелись. Как же мы тогда были молоды! А платье мне залили шампанским, и, когда я его выстирала, оно съежилось как шагреневая кожа. Но у меня так и не хватило духу его выбросить".

Михаил и Раиса познакомились в университете на занятии танцевального кружка. Она, уже испытавшая разочарование в любви, заставила его как следует помучиться, но в конце концов все закончилось свадьбой, и с тех пор они всегда были рядом. "Все было очень скромно, по-студенчески. В те времена не было принято даже обмениваться обручальными кольцами. После короткой церемонии пошли в общежитие, выпили с друзьями чаю, и наконец все разошлись, и мы остались одни".