Анатоль Костенко - ЛЕСЯ УКРАИНКА

И вот сейчас поэтесса в Египте. Перед ее глазами живой Нил, настоящие пирамиды и фантастические сфинксы.

ПИРАМИДЫ, СФИНКСЫ, ФАРАОНЫ И НАПОЛЕОН

Непреодолимое желание как можно быстрее познакомиться с Египтом осуществлялось нелегко и не сразу. Болезнь почек не позволяла много ходить, а тем более предпринимать дальние экскурсии. Обращаться за помощью она стеснялась, так как вообще не любила быть кому-либо в тягость. Правда, пока здесь находился Квитка, они посетили знаменитый Каирский музей, ездили в район Гизе, известный пирамидами Хеопса, Хефрена, Менкуара.

Булакский музей в Каире — явление исключительное. Это был второй (после Неаполя) музей, переносивший посетителей в древний мир — за две, три, четыре, даже пять тысяч лет назад — и показывающий жизнь такой, какой она была тогда. В Каире из вечных гробниц вынесены цари, их жены, дети, жрецы — мумии с покрывалами и дорогими украшениями, папирусами, одеждой, ожерельями, цветами. Более того, пшеничные зерна, пролежавшие в могилах четыре тысячелетия, были посеяны — и взошли, созрели, дали урожай. Выходит, из пшеницы, заготовленной для фараона Рамзеса или Тутмоса, можно выпекать полтавские бублики.

Во второй раз Леся посетила этот музей вместе с жильцами «Континенталя», Как рассказывает Николай Охрименко, они с Лесей приехали заранее, осмотрели нижний этаж музея, отдохнули, а затем вместе со всеми поднялись на второй этаж. Здесь она хотела отыскать священного жука-скарабея, вылепленного из глины или выточенного из камня — в различных вариантах. Дело в том, что в «Континенталь» нередко захаживали разные продавцы, фокусники, ворожеи. Один старый настырный араб предлагал купить у него «неподдельную старину», в частности жука-скарабея. Однако все убеждали ее, что это только подделка под старину, и Лесе любопытно было самой удостовериться в этом.

Экскурсия к пирамидам проходила поздно вечером. И не случайно: тысячелетние памятники хорошо смотрятся в лунную ночь, тогда они кажутся особенно величавыми и загадочными. К тому же при слабом освещении не так заметны повреждения, полученные ими на протяжении их долгой жизни. Когда подходили к пирамидам, кто-то вспомнил, что свыше ста лет назад здесь побывал Наполеон со своей армией. Указывая рукой на пирамиду, он обратился к своим воинам: «Солдаты, с высоты этих пирамид на вас смотрят сорок веков!»

Экскурсанты обогнули песчаный холм, спустились в неглубокую лощину и оттуда любовались тремя пирамидами-великанами, выделявшимися на фоне неба своими монументальными силуэтами.

Леся вместе со всеми не спеша обошла вокруг Хеопсовой пирамиды, не переставая поражаться ее колоссальным размерам. Построена была она почти три тысячи лет назад и до появления Эйфелевой башни (1889) в Париже была самым высоким сооружением в мире — 146,5 метра. Пирамида состоит из тщательно вытесанных и плотно уложенных известняковых блоков весом около 2,5 тонны каждый. На строительство ушло два миллиона триста тысяч таких блоков. И это практически без какой-либо техники, вручную! Рядом пирамида Хефрена, чуть поменьше Хеопсовой.

Странное чувство овладело всеми, когда проходили между этими созданными человеческими руками скалами. Несмотря на то, что расстояние между ними довольно велико, казалось, словно что-то нависло над головой, и гнетет, и давит, прижимает к земле. Шли молча, стараясь ступать бесшумно. На лицах — то ли плохо скрываемый страх, то ли просто растерянность, необъяснимое чувство тревоги, понимание всей бесполезности огромного труда, по прихоти деспота вложенного в никому не нужную геометрическую фигуру. Ощущение трагедии древнего народа…

Приблизились к статуе Большого сфинкса: на них смотрел каменный получеловек-полузверь с остатками львиной гривы, с пробоинами на лице. Говорят, что в свое время голова сфинкса послужила мишенью для наполеоновских солдат.

«Видели мы громадные пирамиды и Большого сфинкса, — писала Леся, — и впрямь это единственное в своем роде зрелище во всем мире! Никакие картины, фотографии и т. п. не могут составить истинного представления о душе этих каменных существ. В особенности сфинкса с его тысячелетней душой и живыми глазами — он видит вечность. А какой пейзаж раскинулся перед ним!.. Не разочаровал меня Египет, а еще больше очаровал, но его гениальный дар я до конца поняла только тогда, когда побывала в Каирском музее».

В гробнице ассирийского царя Ассаргадона — завоевателя Сирии, Финикии, Египта и многих других древних стран — обнаружен камень с горделивой надписью: «Я — царь царей, я солнца сын могучий…»

Леся Украинка на эту тему написала стихотворение «Надпись в руине», в котором Ассаргадон — не рыцарь, не герой, не вождь, а кровавый завоеватель. Поэтесса клеймит разбой царя, его издевательства над рабами, порабощение народов. Когда он пирует — колесница мчит по морю людской крови:

Полями едет по телам убитых,И веселится по своим гаремам,И подданных на битву посылает,И мучит он работой свой народ,Той страшною египетской работой,Что имя царское должна прославить.

Прошло время — и царь скончался. Бесследно исчезла его ненавистная «слава», а гробница, сооруженная руками рабов, осталась. Но она — памятник тому, кто ее воздвиг:

Давно в могиле царь с лицом тирана,И от него осталась только надпись,Певцы, ученые, мечтая, не старайтесьНайти царя исчезнувшее имя:Судьбою создан из его могилыНароду памятник — да сгинет царь!

«Да сгинет царь!» — таков девиз этих памятников. Все в мире преходяще. Только народ несокрушим и вечен, только он достоин славы.

Интерес к Древнему Египту был подогрет еще больше после ее знакомства с Дмитрием Яворницким — известным ученым, знатоком старины, исследователем истории Запорожской Сечи. И, надо заметить, еще и очаровательным человеком, страстно влюбленным в археологию и этнографию. Почти всю свою жизнь он провел в экспедициях.

Лесю приятно удивили жизнерадостность и энергия Яворницкого, его универсальная эрудиция.

Леся Украинка — М. Кривинюку. 3 февраля 1910 года, Гелуан. «Вчера был у меня Яворницкий, и это очень приятно… он показался мне симпатичным и интересным человеком. Сейчас он поехал в Верхний Египет осматривать местные руины, а по возвращении проживет на нашей вилле с недельку, чтобы отдохнуть. Отчаянный дед — поднимался на пирамиды, забирался и внутрь их, где только его не носило! И это в шестьдесят лет, да еще с ревматизмом! Ну и ну! Надо будет с ним еще раз в египетский музей съездить…»