Эдуард Геворкян - Цезарь

Дабы римляне узрели, что начинается эра милосердия, Цезарь возвращает все гражданские права изгнанникам и их детям, объявленным во времена Суллы вне закона. За эти одиннадцать дней он успевает провести выборы в магистратуры, снижает долговые проценты, к радости горожан, принимает еще ряд других постановлений, демонстрируя эффективность единоличного правления. А затем складывает с себя диктаторские полномочия.

Времени на то, чтобы устраивать традиционные выборы у него не было — по ту сторону Адриатического моря враги наращивали силы. Цезарь попросту объявляет себя консулом, но, в отличие от Помпея, не единоличным. Вторым консулом он назначает Сервилия Исаврика.

И только после этого, назначив Марка Антония распоряжаться в Италии, выступил в поход.

Как всегда, он действует неожиданно. Римляне предпочитали не воевать зимой, поэтому легионы Помпея были расквартированы, а флот стоял на приколе. Цезарь же в конце 49 года до P. X. переправляется с небольшой частью войск через Ионическое море и высаживается в Эпире. И уже в начале января следующего года захватывает города Аполлонию и Орик. Имея такой плацдарм, он ждет подхода основных сил, чтобы начать наступление на город Диррахий, опорный пункт Помпея на Востоке. Но флот Цезаря запаздывал, подкреплений и продовольствия, в которых он крайне нуждался, не было. Нервы его на пределе, и тогда, если принять на веру слова Плутарха или же Аппиана, он пускается в авантюру.

«Между тем Цезарь, не имея в Аполлонии военных сил, достаточных для борьбы, и видя, что войска из Италии медлят с переправой, оказался в затруднительном положении. Поэтому он решился на отчаянное предприятие — на двенадцативесельном судне тайно от всех вернуться в Брундизий, хотя множество неприятельских кораблей бороздило море. Он поднялся на борт ночью в одежде раба и, усевшись поодаль, как самый незначительный человек, хранил молчание. Течением реки Аоя корабль уносило в море, но утренний ветер, который обыкновенно успокаивал волнение в устье реки, прогоняя волны в море, уступил натиску сильного морского ветра, задувшего ночью. Река свирепо боролась с морским приливом. Сопротивляясь прибою, она шумела и вздувалась, образуя страшные водовороты. Кормчий, бессильный совладать со стихией, приказал матросам повернуть корабль назад. Услыхав это, Цезарь выступил вперед и, взяв пораженного кормчего за руку, сказал: «Вперед, любезный, смелей, не бойся ничего: ты везешь Цезаря и его счастье». Матросы забыли про бурю и, как бы приросши к веслам, с величайшим усердием боролись с течением. Однако идти дальше было невозможно, так как в трюм набралось много воды и в устье корабль подвергался грозной опасности. Цезарь, хотя и с большой неохотой, согласился повернуть назад. По возвращении Цезаря солдаты толпой вышли ему навстречу, упрекая его за то, что он не надеется на победу с ними одними, но огорчается из-за отставших и идет на риск, словно не доверяя тем легионам, которые высадились вместе с ним».[97]

Что это было? Какая нужда погнала Цезаря через бурное зимнее моря?

Не исключено, что сказались усталость, уже пошел шестой десяток лет, а годов покоя у него почти и не было — словно в него вселились какие-то силы, заставляющие все время рваться выше и выше. В порядке вещей было для римлянина, ведущего свою родословную от богов, желание уподобиться им. Он стремится быть лучше, успешнее всех, в нем нет внутреннего ограничителя, он не знает греха, а потому все дозволено ради цели. Честолюбие превращается в гордыню, сжигающую изнутри, толкая человека на позорные или преступные деяния. Что, если силы, которые вели его сквозь годы испытаний, хотели подшутить над ним? Великий полководец, который вот-вот станет властелином огромной страны, тонет в лодчонке, как последний рыбак. А может, он в предчувствии недолгих лет, отпущенных ему, хотел переиграть судьбу, исчезнуть, стать другим человеком и со стороны наблюдать за кровавой возней ищущих славы и власти?

Но, скорее всего, этот срыв — следствие мучительного ожидания и невозможность контролировать ситуацию. Самое же правдоподобное — солдатская байка, история, рассказанная у походного костра, — знай, мол, нашего, — которая вошла в труды хронистов, дабы над нею ломали головы поколения будущих читателей.

Антоний с войсками, наконец, переправляется из Брундизия к Цезарю. Соединившись, они идут на Диррахий и окружают его. Но и у Помпея силы весьма значительны, да и талант полководца он не растратил. Одна из схваток близ Диррахия перерастает в большое сражение. Цезарь чуть было не погибает от руки своего же легионера, но оруженосец спасает его. Возникает паника, его солдаты бегут, и Помпей мог бы поставить точку в гражданской войне. Но почему-то он ограничивается тем, что загоняет легионеров Цезаря обратно в лагерь и отступает. Цезарь, как свидетельствуют некоторые источники, произносит очередную историческую фразу: «Сегодня победа осталась бы за противником, если бы у них было кому победить». В другой версии она звучит так: «Война могла бы быть в этот день закончена, если бы враги имели во главе человека, умеющего побеждать». Смысл один и тот же, но, скорее всего, Цезарь хотел взбодрить себя. Он понимает, что удача — это хорошо, но правильная стратегия — лучше, и временно перестает влезать в авантюры.

Встряска под Диррахием помогает ему окончательно прийти в себя. Он трезво оценивает ситуацию и отводит войска в Фессалию, потому что морские коммуникации перекрыл вражеский флот и подвоз продовольствия прекратился. Деньги у Цезаря тоже заканчивались, а к тому же у его легионеров началась какая-то желудочная эпидемия. Тот факт, что в войсках Помпея тоже начали хворать, было слабым утешением — тылы у них были надежнее.

Опыт подсказывал Помпею, что если сейчас оставить противника в покое, то все рассосется само собой — усталость, болезни и голод легионеров заставят Цезаря распустить армию, или же она разбежится сама. Но окружение Помпея всячески подзуживает его начать преследование, друзья высмеивают нежелание полководца уходить с хорошо укрепленных позиций. Не выдержав насмешек, он начинает преследование войск Цезаря.

У Цезаря же дела идут не очень хорошо. А точнее — хуже некуда. Известие о его поражении под Диррахием опережает его, и он, по словам Плутарха, видит везде лишь пренебрежение из-за своей неудачи. Дошло до того, что в одном из городов перед его армией заперли ворота и отказались впускать.

С Цезарем такие шутки кончались плохо. Как пишет Аппиан, «он в гневе взял и предал своим воинам на разграбление небольшой город Гомфы, который его не принял. Воины вследствие голода разом наполнили свои утробы всякой снедью и непристойно опьянели, и наиболее из них забавными в пьяном состоянии оказались германцы, так что, казалось, явись Помпей в это время, он мог бы совершить нечто решающее, если бы только он из гордости совершенно не пренебрег их преследовать. Между тем Цезарь, в течение семи дней усиленно передвигаясь, расположился лагерем у Фарсала».[98]