Борис Григорьев - Королева Кристина

Возвращаться в Рим было рано: из Гамбурга хоть как-то можно было влиять на ход решения её вопроса в Швеции, где продолжал действовать Адами, а предпринимать что-либо из Рима было просто бесполезно. И она осталась в Гамбурге.

Сидеть без дела она не умела и написала Бурдело, чтобы он прислал ей медицинскую литературу по вопросам переливания крови. Она также приблизила к себе алхимика, сектанта и чернокнижника Франца Борриса и под его руководством стала проводить поиски «философского камня». Поскольку Боррис был приговорён инквизицией к смерти, связь королевы с ним была крайне нежелательна и для Ватикана, и для Аззолино, так что под их давлением она была вынуждена отпустить его восвояси[131].

В начале 1668 года в Стокгольме, наконец, созвали риксдаг, и у королевы появилась некоторая надежда на то, что с его помощью ей удастся оказать на опекунов давление и решить свой вопрос раз и навсегда. Она было засобиралась снова в Швецию, готовая пожертвовать священником и пойти на другие уступки, но риксдаг обнаружил, что… казна пуста. Аззолино был категорически против её поездки в Швецию, полагая, что, кроме оскорблений и унижений, ничего хорошего её там не ожидает. И тогда она вместо себя направила в Стокгольм некоего померанского дворянина Бернарда фон Розенбаха. Ей в голову пришла «грандиозная мысль» отказаться от всех своих доменов в пользу Шведского государства и попросить взамен в полное распоряжение епископство Бремен и Верден. Бременцы с самого начала своей вассальной зависимости от Швеции[132] проявляли удивительную строптивость, и шведским солдатам приходилось несколько раз подавлять их восстания.

Розенбах прибыл в шведскую столицу в конце июня 1668 года, когда уже заседал риксдаг. И сразу после этого как ни в чём не бывало началась оживлённая переписка между опекунским советом и королевой. Причина лежала на поверхности: риксдаг был возмущён действиями опекунов и отменил их указ, так что Кристина при желании могла бы теперь снова поехать в Швецию.

Идея о передаче Кристине Бремена сначала в Стокгольме понравилась, и уже начались по этому поводу переговоры, но снова всё «испортила» сама королева. Оказалось, в её планы входило полное владение Бременом со всеми вытекающими отсюда последствиями: чеканкой собственной монеты, свободой вероисповеданий и правом представлять Бремен на съездах Священной Римской империи. Даже если бы Стокгольм и согласился с требованиями королевы, то сделать это не позволили бы условия Вестфальского мира: протестантским городом мог править только протестантский князь. Из-за рецидива «неаполитанского синдрома» проект ушёл в песок.

Сидя в Гамбурге, Кристина умудрялась заниматься благотворительностью и раздавать последние деньги учёным, писателям и философам. Паскаль, Торричелли, Глаубер, Борелли вступали с ней в переписку и получали в ответ похвалу и помощь. Несмотря на упадок сил и настроения, она проявляла прежний интерес ко всему, что происходило вокруг неё и вообще в мире. Её информаторы сидели во всех столицах Европы и исправно сообщали ей самые важные и интересные новости.

Наконец Розенбах известил её, что риксдаг закончил свою работу и рассмотрел вопрос Кристины в целом. Принятое депутатами решение содержало и плюсы, и минусы, но в принципе Кристина осталась им довольна. Главное, что наконец-то должны были пойти деньги. Только позже она узнает, что и риксдаг, следуя политике своего правительства, раз и навсегда запретил ей приезжать в Швецию. Впрочем, этот запрет больше её не волновал.

Пребывание в Гамбурге прервалось известием о смерти папы Александра VII. Кристине было отнюдь не безразлично, кого выберут в преемники, и она вступила в оживлённую переписку с Аззолино по этому вопросу. Аззолино выборы нового хозяина Ватикана касались напрямую: при новом папе он мог не удержаться на своём посту. В письме кардиналу Кристина сетует на то, что на этот пост часто выбирают людей недостойных: «Сколько церковных богатств, доставшихся ценой пота и крови бедных, служат лишь роскоши и употребляются ничтожными людишками на то, чтобы насытить борзых собак и поддержать каких-нибудь скандалистов и подлецов, в то время как некоторые верующие подыхают с голода…» По-видимому, к подыхающим с голода верующим она относила и себя.

Не успев собраться в дорогу, она узнала, что римским папой стал кардинал Роспильози, её добрый друг и единомышленник. Он взошёл на папский престол под именем Климента IX. Его кандидатура устраивала и французов, и испанцев, а главное — он устраивал Аззолино и Кристину. Новый понтифик повёл непримиримую борьбу с непотизмом и выступал за независимость Церкви от сильных мира сего. Он урезал расходы на собственное содержание до критического минимума и повёл борьбу с расточительством служителей Церкви.

От радости Кристина давала один банкет за другим, позабыв, что жила в протестантском городе. Над своим домом она повесила транспарант с поздравлениями по поводу восхождения Климента IX на Святой престол и приказала по ночам его подсвечивать фонарями. Последовали протесты возмущённых гамбуржцев, но она не вняла им, позаботившись лишь о том, чтобы охрана на всякий случай запаслась порохом и ядрами.

Что послужило поводом для штурма резиденции Кристины, было неясно: то ли терпению гамбургских протестантов пришёл конец, то ли им показалось мало дармового вина, которое постоянно наливала им королева, то ли, наоборот, граждане выпили лишнего, но ближе к ночи в окна её дома полетели камни и в городе начались беспорядки. К гамбургским лютеранам присоединились датские и голландские моряки из порта, и началась совместная осада её дома. Слуги Кристины стали отстреливаться из ружей, что ещё больше распалило толпу. Кристине пришлось спасаться через чёрный ход и заночевать в шведской миссии. Она была вынуждена извиниться перед отцами города и вознаградить пострадавших деньгами, после чего город простил её окончательно — лишь бы только она поскорее покинула Гамбург.

И в октябре 1668 года она наконец выехала в Рим.

Гамбургский период жизни Кристины был отмечен ещё одним событием, получившим своё продолжение и после возвращения в Италию. В это время в Польше король Ян II Казимир (1609–1672), уставший от войн и противостояния со шляхтой, отрёкся от престола и уехал во Францию. Этот правитель, брат Владислава IV, младший сын короля Сигизмунда III из рода Васа, держался на троне исключительно благодаря своей супруге, волевой и непреклонной Марии де Гонзага. В 1667 году королева скончалась и он немедленно освободил трон. В Польше начался очередной период междувластия и поиска кандидатов на власть.