Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин

торговые палатки и отдельных прохожих. Обвешанные орденами и медалями матросы-фронтовики могли запросто отобрать товары у торговок, перевернуть лотки на рынках, напасть на армейский патруль. Как следствие данной криминогенной ситуации, стали множиться всевозможные притоны, начались изнасилования и убийства. Часто вспыхивали и кровавые разборки между самими матросами, порой со смертельным исходом. Все это происходило не только в Севастополе, но и в других черноморских городах, где тогда располагались соединения и части Черноморского флота. Несмотря на все усилия командования, комендантской службы и обилие патрулей, переломить негативную ситуацию долго не получалось. В чем-то севастопольская ситуация напоминала недавно показанный нам сериал «Ликвидация» о событиях в Одессе в том же 1946 году, с той лишь разницей, что в частично вымышленном фильме речь шла о борьбе с организованной преступностью, а в реальности — в Севастополе с вышедшими из подчинения матросами. В столь непростых условиях командование Черноморского флота было вынуждено прибегнуть к помощи органов НКВД. Я не могу сказать, на каком именно уровне решался данный вопрос. Давал ли указания сам Сталин или же нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов самостоятельно договаривался с Л.П. Берией, но решение было принято, и действовать начали весьма оперативно. Вначале самую буйную часть матросов под различными предлогами из разных гарнизонов передислоцировали в Севастополь. Затем в один из вечеров основная масса старослужащих матросов была снята с кораблей и под вооруженным караулом доставлена на железнодорожный вокзал, где матросов быстро погрузили в теплушки и отправили из Севастополя. Так ушли один за другим сразу несколько эшелонов. Свидетели этого события вспоминают, что каждый эшелон сопровождал усиленный караул НКВД. При этом во время остановок в пути у вагонов на насыпи ставились пулеметы, чтобы в случае бузы продольным огнем вдоль эшелона загонять матросов в теплушки. Все эшелоны были отправлены на Дальний Восток. По воспоминаниям участников событий, в дороге вырванные из привычного им мира матросы вели себя достаточно спокойно. На Дальнем Востоке прибывших раскассировали по самым отдаленным военно-морским базам, бухтам и береговым постам. Когда же началась демобилизация, все бывшие черноморцы уже спокойно разъехались по своим городам и весям. Вывод из вышесказанного предельно прост — только избавившись от беспокойного элемента, стало возможным резко изменить в лучшую сторону криминогенную ситуацию на Черноморском флоте и в Севастополе. Увы, в 1905–1906 годах сделать это вовремя во Владивостоке не смогли.

* * *

Начало эскалации новой волны беспорядков началась во Владивостоке практически сразу же после того, как удалось навести относительный порядок после первого мятежа. Вынужденное объявление Владивостока и Приморья 6 ноября 1905 года на военном положении и предупредительные аресты вызвали ответную реакцию со стороны местных революционеров, которые начали будоражить солдат и матросов.

Отметим, что предупредительные аресты были мероприятием вполне разумным и своевременным. Взять хотя бы историю ареста эсера Ланковского. Дело в том, что Ланковский работал главным врачом Уссурийской железной дороги, на которую у революционеров имелись особые виды. Ведь в случае захвата власти на железной дороге и парализации ее работы можно было смело поднимать мятежи во Владивостоке и других городах Приморья, не боясь репрессий со стороны Петербурга. При неработающей железной дороге связь с европейской частью России практически обрывалась, и быстро направить правительственные войска в Приморье было невозможно.

Однако полностью решить данный вопрос эсерам мешал честный и опытный начальник Уссурийской железной дороги Кремер, который в силу своего авторитета мог сорвать планируемые забастовки и обеспечить бесперебойную работу железнодорожного транспорта. Чтобы его устранить, главный врач дороги эсер Ланковский подал в совет дороги заявление о том, что, наблюдая лично знакомого ему Кремера и принимая во внимание его действия по управлению дорогой за последнее время, он находит, что Кремер стал проявлять… признаки психического расстройства на почве прогрессивного паралича. Ввиду данного заявления совет дороги постановил временно устранить Кремера от управления дорогой, передав ее руководство инженеру Хорвату, уже давно находившемуся под контролем эсеров. Данное постановление было сообщено Кремеру, который под «нравственным давлением совета», а в реальности вследствие угроз расправы с его семьей, уступил и, объявив себя больным, отдал приказ о передаче управления железной дорогой инженеру Хорвату. Однако власти Владивостока тоже не были простаками, и быстро разобрались в подоплеке данной истории. По распоряжению коменданта Владивостока генерал-лейтенанта А.Н. Селиванова Кремер был немедленно освидетельствован в военно-врачебной комиссии гарнизона и признан абсолютно здоровым. Эсер же Ланковский по распоряжению генерала Линевича был арестован и отправлен до окончания расследования на военную гауптвахту. Для владивостокских эсеров потеря в столь важный момент весьма авторитетного Ланковского стала серьезным ударом, а потому они сразу же начали вынашивать планы его освобождения.

Впрочем, даже несмотря на то, что интрига с Кремером у эсеров не удалась, «Исполнительный комитет уссурийских железнодорожников», созданный эсерами в ноябре 1905 года, в те дни все же фактически захватил в свои руки управление Уссурийской железной дорогой и почти полностью перекрыл связь с европейской Россией. При этом все действовавшие в регионе левые партии резко активизировали свою антиправительственную агитацию — социал-демократы, эсеры, анархисты, отряды которых постоянно пополнялись за счет притока революционеров из других регионов России. Надо отметить, что если во время первого владивостокского мятежа революционеры не слишком отчетливо просматривались, то во время второго они уже весьма основательно занимались своим делом.

А потому нет ничего удивительного, что после непродолжительного относительного спокойствия беспорядки во Владивостоке возобновились. Теперь во главе их выступили уже бывшие артурцы и цусимцы. Из заключения Приамурского военно-окружного суда о революционном выступлении на мысе Чуркина бывших пленных артурцев Квантунской крепостной артиллерии 12 ноября 1905 года: «12 ноября сего 1905 года в крепости Владивосток на мысе Чуркина нижними чинами Квантунской крепостной артиллерии, возвратившимися из плена, было произведено нападение на находившихся на Чуркине офицеров Владивостокской крепостной артиллерии, причем многим из них были нанесены камнями поранения и ушибы, окончившиеся для поручика Лилеева смертью. На произведенном по этому поводу предварительном следствии установлено следующее: 6 и 11 ноября настоящего года в крепость Владивосток прибыли из Японии пленные нижние чины Квантунской крепостной артиллерии в количестве 795 человек; они были размещены в казармах Владивостокской крепостной артиллерии на мысе Чуркина и поступили в ведение капитана 3-го Владивостокского крепостного артиллерийского полка Новицкого. 6 ноября этих нижних чинов посетил начальник гарнизона на Чуркине полковник Магнитский. Из разговоров с ними, как показал он, выяснилось, что все они, рассчитывавшие немедленно же быть отправленными на родину, сильно возбуждены неожиданной задержкой во Владивостоке для формирования из них артиллерийских полков. Все они показались полковнику Магнитскому ненормальными, нервнобольными, о чем он и нашел необходимым доложить начальнику артиллерии