На золотом фронте - Александр Павлович Серебровский
Врачей я тоже видел в Нальчике у т. Серго, но кроме них видел еще многих приехавших директоров, инженеров, плановиков. Доктора протестовали, а т. Серго улыбался и говорил:
— Но, послушайте, ведь они сколько дней ехали сюда, надо же их выслушать.
Тов. Серго не мог жить без работы, он весь кипел в огне своих грандиозных планов, все время работал над их претворением в жизнь. Тут же в Нальчике оформлялись новые проекты, делались подсчеты. Меня уже на третий день посадил тов. Серго помогать в подсчетах по новой системе заработной платы и по премиальной оплате труда. Когда я поехал в Москву, я вез с собою целую массу бумаг, в том числе упомянутые материалы по оплате труда.
Тов. Серго по золоту дал точные указания как работать. Он велел мне проехать по всем отстающим приискам и рудникам и крепко нажать на производство, с расчетом, чтобы обязательно в первой половине декабря закончить программу добычи. Особое внимание он велел обратить на производительность труда, на организацию работ в рудниках, на снижение себестоимости. Я вернулся в Москву, рассказал о том, что мне поручил т. Серго и снова сел в свой старый знаменитый вагон М. К. 1109, взяв с собою книги, литературу и, конечно, В. А. Александрова. Доктора на этот раз я с собою не взял, так как мне казалось, что я здоров, и развернул во время этой поездки весьма энергичную работу, как мне и было поручено нашим наркомом.
Сначала я проехал на Урал, увидался с т. Кабаковым И. Д., и по его совету проехал вместе с т. Ершовым И. С. в Кабаковск (Надеждинский завод), а затем в Заозерье к Вотинову Н. П. Там я пробыл довольно долгое время, а затем проехал на Блявинское строительство, где я должен был произвести генеральную проверку работ и строительства. Оттуда со станции Блява я поехал вместе с т. Ульмасовым Ф. А. на автомобиле в юго-восточную Башкирию и подтянул золотые рудники Бакр-Узяка, Бурибая, Тубинские прииски, Таналык-Баймакский завод и т. д. Вернувшись снова на стройку, я окончательно проверил состояние работ и выехал на Джетыгару. Оттуда проехал в Новосибирск, в Семипалатинск, на Алтай и в Алма-Ату, где договорился с секретарем Казкрайкома Л. И. Мирзояном по всем вопросам. Затем снова проехал в Западную Сибирь, осмотрел Хакасские рудники, был на празднике пятилетия Хакассии, затем на Красноярском заводе, в Иркутске, в Забайкалье, на Дарасуне, в Могоче. Потом проехал на Алдан, в Якутию, в Свободный, Хабаровск, на Приморские прииски. На Алдане провел стахановское совещание.
На обратном пути из Хабаровска осмотрел Кировский рудник, Балейский комбинат и Шахтому. Снова был в Иркутске и проверил результаты навигации, которые были очень благоприятны. Остановился в Новосибирске повидаться с т. Эйхе и решить с ним вопросы о капиталовложениях. Кроме того я должен был повидаться с Г. И. Перышкиным. Потом поехал через Петропавловск к т. Куликову С. П. в Казахстан. Там объездил рудники, провел ноябрьские праздники и выехал второй раз на Джетыгару, где был у нас прорыв.
На Джетыгаре мне пришлось немного поругаться за непорядки в рудниках и на фабрике. Вылезши из шахты, я почувствовал себя нехорошо, но не обратил на это внимания, провел совещание и на автомобиле выехал с т. Стариковым на Кочкарский рудник. Там мне стало плохо, я насилу отлежался, доехал до Миасса, а оттуда добрался до вагона, который был в Челябинске. О моей болезни стало известно т. Серго, который послал в Свердловск проф. А. Д. Очкина.
Однако ни оперироваться на месте ни ехать в Москву на операцию я в то время не мог. Нужно было, во-первых, закончить программу, во-вторых, нужно было провести на Урале стахановские совещания, которые я начал в Якутии, Сибири, в Казахстане и в Челябинской области. Оставался Урал, очень серьезный район, а там по плану был намечен ряд совещаний по комбинатам и съезд по всему тресту Уралзолото. К тому же 14 ноября 1935 г. в Большом зале Кремлевского дворца состоялось Всесоюзное совещание рабочих и работниц — стахановцев промышленности и транспорта. Как раз в это время меня привез А. Д. Очкин в Свердловск; узнав об этом совещании и о замечательном выступлении тов. Сталина, о речи тов. Орджоникидзе, я пошел к И. Д. Кабакову. Иван Дмитриевич согласился со мною, что именно теперь нельзя прерывать стахановскую кампанию и что надо провести намеченные совещания в Березовске, в Невьянске, в Тагиле и общетрестовское на Ису. Затем я должен был вернуться в Свердловск на краевое стахановское совещание и выступить на нем. Сам И. Д. Кабаков тоже выезжал на заводы с расчетом вернуться в Свердловск к краевому съезду.
— Стахановское движение, возглавляемое великим Сталиным пойдет семимильными шагами, — повторил, прощаясь со мною, т. Кабаков знаменательные слова нашего наркома т. Орджоникидзе.
Я стал уговаривать А. Д. Очкина разрешить мне кончить стахановскую кампанию. — Возможности у нас огромные, надо их полностью использовать, — говорил я ему.
А. Д. Очкин не только замечательный хирург, но и хороший товарищ. Он согласился и проехал вместе со мною по приискам, где были стахановские совещания, через Невьянск, Тагил и Ис. Туда добрались по узкоколейке и провели там стахановский съезд, на котором выступил и А. Д. Очкин. Его выступление произвело огромную сенсацию среди 1200 собравшихся стахановцев золотой промышленности. Все приветствовали стоя доктора, который лечил Сталина, дети пробирались в президиум, чтобы потрогать Алексея Дмитриевича руками.
Моисей Львович Рухимович — зам. наркома тяжелой промышленности
Они организовались в крупные артели и осваивают с успехом стахановские методы работы
После исовского совещания мы вернулись на ширококолейную железную дорогу и поехали в Свердловск на краевой съезд стахановцев, как было условлено с И. Д. Кабаковым. К этому времени уже стали поступать со всех концов и из Москвы сведения об окончании годового плана.
Тогда после подсчета и проверки я дал телеграмму тов. Сталину и тов. Серго о нашем новом, большом успехе и приехал в Москву на декабрьский пленум Центрального комитета.
Расскажу теперь подробнее о том положении, в котором я нашел наши рудники и прииски к концу 1935 г.,
