Эльга Лындина - Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

Но в училище Михаил поначалу в числе лучших учеников. Получил звание сержанта, но был разжалован – за мордобой. Возможно, и остался бы при погонах, если бы не упомянутая им любовь к свободе. В данном случае это выразилось в нарушении дисциплины, за что в военных учебных заведениях кара бывает достаточно жесткой. Снова фрагмент воспоминаний Михаила: «Нарушал дисциплину страшно. Дрался, пил, в милицию попадал, в самоволку ходил. Нос был сломан неоднократно…»

В результате его, замполита военно-строительной части, выгнали из училища за десять дней до окончания. Судьба!.. Год в родном Петербурге он работал в художественно-багетной мастерской, делал рамы для картин. Пока не увидел на Моховой улице (там находится ЛГИТМиК) объявление о наборе на актерский факультет. Он был принят на курс Вениамина Филыитинского.

На этом курсе учился и Константин Хабенский. В будущем ближайший друг Михаила, его партнер на сцене, вместе они снимались в нескольких картинах. Еще один сокурсник и друг – Михаил Трухин, хорошо известный по «Улицам разбитых фонарей» и роли Гамлета на сцене Художественного театра имени Чехова. В их компании был и Андрей Зибров, тоже знакомый зрителям по телеэкрану.

О первых ролях Пореченкова уже упоминалось. Успех пришел в «Агенте национальной безопасности». Было ли это переломным моментом в биографии? Изменило ли кардинально отношение к нему талантливых режиссеров? Ярко выраженного рубежа на пути Пореченкова нет. Пунктиром он возникает после участия актера в картине Дмитрия Месхиева «Механическая сюита».

Сценарий этой «черной комедии», как определили жанр «Механической сюиты» критики, написал Геннадий Островский по одноименной новелле Геннадия Чихачева, несколько сварьировав прозу в соответствии с атмосферой начала нового века, нового тысячелетия. Что-то незнакомое, еще не до конца понятное прочно входило в жизнь, настаивая на своих приоритетах, далеко не всегда совпадавших с недавним прошлым. В новелле Чихачева и на экране был ощутим зыбкий воздух тех лет, более всего во взаимоотношениях героев с окружающим миром. В искреннем пафосе финала поведанной зрителям истории и в том смятении чувств, которое не покидало почти всех героев «Механической сюиты» вплоть до ее окончания.

Сама история была прихотлива, извилиста, как лесной ручей, исполнена виражей и неожиданностей. Начинавшаяся с того, что на некий питерский завод пришло горькое известие. В одном из заводских цехов работал симпатичный инженер по имени Коля, человек милый, интеллигентный и одинокий. Женщины любили Колю за его стихи, которыми он ежегодно одаривал представительниц слабого пола в светлый праздничный день 8 марта. И вот, поехав в командировку в небольшой городок Лыково, Коля там внезапно скончался от инфаркта. Товарищи по работе решают, что следует похоронить Колю в родном городе, а для этого надо привезти из Лыкова тело усопшего. В Лыково посылают двух коллег Николая, язвенника Макеранца (Сергей Гармаш), болезнь которого может открыться в любую минуту, и жизнерадостного, шумного, чрезвычайно активного Митягина, его играл Михаил Пореченков.

По дороге в Лыково оба посланца изрядно принимают на грудь – как иначе скоротать ночь в поезде! Приехав в Лыково на рассвете, Макеранц и Митягин постучались в дом местной библиотекарши Любы, с которой продолжили возлияния. И пошло-поехало… Далее к Макеранцу и Митягину присоединился… труп. Вернее, они сами его приняли в свою компанию, потому что иначе тело в Питер не доставить. То есть покупают ему билет, помещают в свое купе, укладывают на верхнюю полку… но не к добру все это! В итоге Макеранцу и Митягину приходится то и дело вступать в поединок с обстоятельствами, которые врываются в их странствия.

Сегодня, пересматривая «Механическую сюиту», понимаешь, что актерский дар Пореченкова с наибольшей силой раскрывается тогда, когда по роли у его героя возникают определенные барьеры, и он берет их стремительно – рывком, взлетом темперамента, эмоциональным выплеском. В таких ситуациях актер легко оправдывает кажущиеся алогизмы, непредвиденности. А именно так была выстроена картина Дмитрия Месхиева. В этих взрывах, на мой взгляд, определилась еще одна характерная черта дара Пореченкова: в них открывалось его уверенное мужское начало, что в какой-то мере было уже заметно в агенте Лехе Николаеве. Но в «Механической сюите» как бы «подготовительный период» работы в кино для актера явно закончился.

Телевизионный фильм «Подружка осень» – типичное дамское изделие, столь любимое зрительницами среднего возраста, которые в подобных опусах черпают надежду, что в плане их личной жизни все еще впереди. Разумеется, в том числе и большая, такая красивая любовь…

Пореченкову в этой картине досталась роль, что называется, вопреки всему тому, чем до этого его охотно грузили кинорежиссеры. Он играл современного молодого человека по имени Саша. Красивого, ухоженного баловня, умеющего с поразительной легкостью уходить от любых забот о других. Весьма пекущегося о себе, любимом. Уверенного в том, что это и есть абсолютно нормальный способ общения с миром, в том числе и самыми близкими людьми.

Что нового в этом, справедливо спросите вы? Просто очередной эгоист, каких и в жизни, и на экране тьма-тьмущая, которые были, есть и будут. Но при этом Пореченков играл эгоиста, пленяющего окружающих в тот момент, когда они нужны ему, когда он в них. И почти мгновенно о них забывающего, как только они ему больше не нужны. Он делает это не заранее продуманно, не сознательно. Таково его душевное устройство. Таков этот человек, обаятельный, ускользающий, кажущийся столь добрым, милым и такой равнодушный по природе своей.

К счастью, Пореченков не спешил открыть Сашу во всем его тотальном себялюбии, искал какие-то детали, подробности, чтобы уйти от декларативной прямолинейности и, что еще хуже, открытого разоблачения героя. В одной из наиболее интересных сцен Саша является домой, получив на «Ленфильме» невероятно трудоемкий заказ – пошив буденовок. Заняться этим должна его беременная жена. Саша даже не просит ее заняться этой работой: он просто убежден, что она не может от этого отказаться, зная, что ему, ее любимому мужу, нужны деньги. Между прочим, на развлечения. На других женщин. Она-то, естественно, об этом не осведомлена. Но у Саши нет ни малейших угрызений совести относительно того, на что он обрекает женщину. И в голову не приходит задуматься об этом.

Но при всей его внешней мягкости, какой-то покоряющей уютности в общении, что-то в Саше настораживало. Даже в том, как он произносил имя своей жены, переиначив Асю на Осеньку: чуть капризно, как бы с долей нежности, и вместе с тем было ясно, что сейчас он будет о чем-то просить свою Осеньку, не допуская никаких расспросов, возможных слабых упреков, он уже убедил ее, что это так скучно, так унизительно для них обоих.