Гэри Вайс - Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки

«Это удивительная история, — продолжал Стоун, — история падений и взлетов. Я считаю, это великолепная история о жизни человека».

Стоун не был обязан строго придерживаться текста книги, и это позволило ему обойти одно препятствие, с каким он столкнулся, работая над экранизацией. «Проблема, которая возникла у меня с книгой, заключалась в том, что Говард Рорк хочет строить ради наживы», — сказал режиссер. Это все равно что заявить, будто главный недостаток романа «Моби Дик» — в том, что он — о ките. Но это только в том случае, если принять рэндианскую интерпретацию сюжета и персонажей.

В романе «главная мысль Рэнд состоит в том, что, если действовать, не преследуя личной выгоды, заниматься альтруизмом, — это плохо для общества», — сказал Стоун. Подобное убеждение, как ему казалось, можно понять, если взгляд человека на альтруизм сформировался в коммунистической стране, где альтруизм используется для оправдания тирании. Стоун бывал за «Железным занавесом» много лет назад, изучал мотивы диссидентов и «видел худшие проявления тогдашних режимов». Он брал интервью у двадцати диссидентов, которые сидели в тюрьмах и психушках, поэтому понимал, откуда приехала Рэнд и откуда взялась ее глубоко укоренившаяся ненависть ко всему, что отдает коммунизмом. «Покидая эту страну, — сказал Стоун, — вы забираете свой гнев с собой». Он узнавал в работах Рэнд тот самый гнев, какой наблюдал у диссидентов и беглецов с Кубы.

«Я могу понять это чувство, однако оно требует, чтобы человек менялся, рос над собой, перестраивал себя, становился выше горечи и злости», — сказал он.

Стоун объяснил мне, что в некоторых своих ранних фильмах, таких как «Рожденный четвертого июля» и «Небеса и земля», обращался к этой же теме. «Герой или героиня много страдают и вынуждены подняться над своими страданиями, чтобы не погибнуть от горечи. Однако, судя по произведениям Айн Рэнд, мне никогда не казалось, что она в состоянии подняться выше своей горечи», — сказал он. Стоун обнаружил, что это справедливо по отношению ко многим из правых. Они вечно «обижены, преданы, и хотя это случилось в тридцатые, во времена коммунистического движения, они так и несут в себе горечь и ненависть всю оставшуюся жизнь». В случае с Рэнд «можно утверждать, что какой бы блистательной она ни была, ей не хватало теплоты и человечности, это заметно в ней самой и в ее работах».

И все же Рэнд смогла выразить свой взгляд на личность как на героический идеал, и это он уважал. «Она зациклилась на этой идее, но она правильно ее подает, — сказал Стоун. — Ее можно любить за одно это, не вникая во все остальное». Он собирался отделить личность Рорка от диалогов с его участием. Режиссер считал, что говорит там не Рорк: это гранд-дама радикального капитализма высказывает свои взгляды его устами.

«Понимаете, Рорк сколько угодно может болтать всякую чушь, но это — ее слова. Главное — то, чем он занимается, а он строит, и он страдает из-за того, что строит. Он, как бы там ни было, прежде всего — художник. Как Пикассо, Вагнер или Бетховен. Он — один из них. Потому-то он мне и нравится, — сказал Стоун. — Если бы он просто стоял и рассуждал о добродетели эгоизма, мне бы он был неинтересен».

Стоун потратил немало времени на этот проект, сам в общих чертах набросал сценарий, нанял двух писателей, чтобы проработать детали. И между делом прочитал «в Интернете массу всякой ерунды» о том, что ему «надо срочно оставить свою затею», потому что он — либерал, потому что он — «заодно с левыми и прочее». «Но зачем?» — спросил я. Неужели его волнует, что о нем пишут в Интернете? «Существует такая штука, как репутация фильма. Она может уничтожить фильм еще до того, как он выйдет на экраны, — пояснил Стоун. — Репутация — это важная часть игры». Он сравнил нынешнюю реакцию на проект с негативной реакцией, которую вызвало у публики его решение делать фильм о Мартине Лютере Кинге, хотя фильм о Кинге он не довел даже до этой стадии.

Негативных откликов было недостаточно, чтобы отказаться от проекта экранизации «Источника», который в целом развивался очень неплохо.

Стоун получал «от Фрэнка Гери достоверную информацию о том, как строить отлично от других», которую он собирался использовать в своей работе. «Он рассказал мне, какие материалы использует, как он это делает, как умудряется строить по себестоимости. Как можно сделать проект дешевле», — проговорил режиссер с легкой завистью. В то время на рынке постоянно появлялись новые материалы и сплавы. «Все было новым. Здания теперь было не обязательно строить прямыми. Они могли изгибаться. И они стоили приемлемых денег. Однако по мере того, как моя история развивалась, она становилась все более ироничной. События меня опережали».

На сцену выходили толпы новых архитекторов, которые строили совершенно иначе. «Теория Говарда Рорка, противопоставленного обществу, больше не имела смысла», — сказал Стоун. Теперь, когда появился Рем Кулхас и другие архитекторы, которые соперничали с Г ери, точно так же бросая вызов статус-кво в архитектуре. «Они, видите ли, и сами были Говарды Рорки», — объяснил он. Вот так и получилось. Проект был отложен в долгий ящик, однако успел привлечь внимание Брэда Питта, который захотел сыграть Рорка. «Он помешан на архитектуре», — сообщил мне Стоун.

Как сказал сам актер, в экранизации «Источника» Оливером Стоуном проявлялась главная суть Рорка, и без рэндианской болтовни, а сама история перемещалась в реальный мир современной архитектуры. И в том было бы громадное отличие от безликих постановок «Атланта», которые наводнили театры весной 2011 года, перенасыщенные объективистской идеологией и лишенные режиссерских находок или интересно решенных образов.

В следующий момент Стоун сказал нечто по-настоящему печальное. Он собирался придать образу Рорка человечности.

«Моя главная тема, суть моей истории — той, ради которой я бы перешел Рубикон, — такова: поскольку в 1980-е и 1990-е годы люди строили ради выгоды, из эгоизма, то они строили очень много, и мы наблюдали наступление эпохи алчности, показанное в фильме „Уолл-стрит“. Я пошел другим путем, — продолжал он. — Я заставил Говарда Рорка строить на благо общества. Он у меня строит для людей. Я хотел, чтобы он проектировал парки, я хотел, чтобы он строил школы и игровые площадки. Моя концепция, та тема, которую я развиваю, состоит в том, что он строит ради всеобщего процветания».

Я заметил, что настоящих рэндианцев это приведет в бешенство. Несомненно, согласился режиссер: «Они будут вне себя от ненависти, но если бы Рэнд была жива, если бы ее мышление ничем не сдерживалось, она поняла бы, что государство по-прежнему играет значительную роль в эволюции общества. Мне кажется, будь Рэнд жива, она увидела бы, насколько Милтон Фридман и Гринспен перегнули палку, что они сделали с нашей экономикой. Сомневаюсь, что увиденное ей понравилось бы, и мне кажется, что, поскольку она была темпераментной женщиной, она запросто могла бы отступиться от своих прежних взглядов и сказать, что нам необходима скоординированная политика государства, городских властей, властей штата и всей страны, чтобы строить красивые здания».