Андрей Жуков - Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом

В изданных ныне сборниках документов, посвященных крестьянскому антикоммунистическому сопротивлению в России — «Сибирская Вандея» (М., 2001) и «Советская деревня глазами ВЧК-ГПУ-НКВД» (М., 2000), в донесениях и политических сводках, составленных для Центра местными властями, приведены разнообразные воззвания и лозунги, под которыми выступали повстанцы. В тех казачьих станицах и деревнях, где было сильно влияние «стариков», восставшие выступали не просто «против Советов, евреев и коммунистов», а под «старорежимными» монархическими призывами: «Долой коммунистов, не нужно товарищей!», «Братцы, поддержите погоны!», «За Царя Михаила Александровича! «За Русь, за Веру, за Царя!». В идеологии восставших самым парадоксальным образом уживались «идеалы керенщины и самый закоренелый монархизм». В некоторых местах возобновилось титулование по чинам и ношение погон. Как отмечалось в «Инструкции Тюменского губкома РКП(б)», «в заговоре принимали участие колчаковские офицеры и разные подонки общества, целью которых было не только уничтожение коммунистов, но и всей советской власти и установление монархического строя. Листовки, распространяемые ими, провозглашали царство Михаила II». В селе Новозаимское Омутинского района восставшие крестьяне подняли черные знамена с надписями белыми буквами на них: «С нами Бог и Царь Михаил II». «В районе Кусеряка, — отмечалось в сводке советского командования, — захвачено трехцветное знамя с пунцовыми цветами, здесь и появилось требование привести князя Михаила Александровича к власти». Образовавшиеся штабы народных партизанских армий распространяли в своих приказах и воззваниях слухи о якобы грандиозных восстаниях в разных частях России под руководством известных казачьих предводителей, атаманов Анненкова и Семенова, говорили, что великий князь Николай Николаевич организовал стотысячную армию и идет повстанцам на помощь, рассказывали о «чудом спасшемся» императоре Николае II, передавали, что «царь Михаил» стоит с войсками на границе и «ждет сигнала»… Вот одна из типичных картин того времени, взятая из рассекреченного ныне отчета Пензенского губчека: «Учение секты (т. е. группы «стихийных, народных» монархистов. —А. Ж.) сводилось к тому, что без царя нет церкви, так как царь — помазанник Божий, а так как теперь нет помазанника Божия, следовательно, нет и церкви… По Писанщо должно быть проповедование Евангелия по всей земле, и это делалось за время царствования Романовых, теперь царя нет, но совершается тайна Божия. Настоящая советская власть есть антихрист, который имеет красное знамя называющееся драконом… свобода и война происходят по Писанию Божиему… Были вынесены заранее приготовленные флаги с монархическими и пасхальными лозунгами и рисунками Михаила Архангела, Николая II и митрополита Макария (Парвицкого, московского митрополита до марта 1917 г. — А. Ж.). С этими знаменами толпа с пением пасхальных молитв «Спаси, Господи, Люди Твоя» и «Боже, Царя Храни…» отправляется к монастырю совершать молебствие по случаю падения власти «антихристов». По дороге толпа несколько раз останавливалась, выслушивала речь о советской власти и ее падении и с криками: «Долой советскую власть! Да здравствует Дом Романовых!» двигалась дальше…» В результате перестрелки с местными коммунистами и чоновцами толпа была рассеяна, «главарь» восставших некто Фокин расстрелян чекистами. Но даже спустя несколько месяцев, отмечается в отчете Губчека, «монархисты не унимаются, а ищут «царя», чтобы воздвигнуть его на «престол». А вот строки из отчета Иркутского губчека за 27 мая 1921 г. (Это совсем рядом с Унгерном!): «… Отношение крестьян к советской власти враждебное… Среди бурят были случаи голодной смерти. Крестьяне относятся к бандитам сочувственно и оказывают помощь продовольствием и лошадьми». Из Тюменской губернии: «В Ялуторовском и Ишимском районах скрываются… два бандитских полка в составе 1 тыс. сабель… 343-й полк, входящий в состав гарнизона г. Тобольска, разложился. Причиной является большое количество разграбленного спирта. Установлено умышленное спаивание красноармейцев жителями Тобольска…» Вся эта информационная лавина слухов, подлинных случаев, домыслов, дезинформации, подчас сознательно распространяемой коммунистами, чтобы спровоцировать выступления, оказывала огромное воздействие не только на казаков, но даже и на крестьян, которые раньше относились к большевикам куда более лояльнее, нежели казаки. Именно восставшие крестьяне одной из западносибирских волостей (Евсинской) написали в своей листовке-воззвании: «Этот деспотизм в тысячу раз худший царской власти». Аналогичным образом высказались крестьяне Караульноярской волости: «Лучше уж старый режим. Он все-таки во сто крат лучше советской власти». В воззвании повстанческого штаба Лапушинской волости Курганского уезда говорилось: «… Больше года мы — трудовое крестьянство Сибири — томились под игом коммунизма. Они, не давшие нам ничего, кроме арестов и расстрелов, отобрали у нас хлеб, мясо, шерсть, кожи и почти все, что мы имеем, заставили нас, не знавших никогда голода, голодать. Они, не признававшие Бога, хотели и наших детей заставить забыть Его. Они — враги наши. Кто был в их партии? Одни воры, вечные лентяи и грабители и вообще самый негодный элемент. Кто был их вождь? Жид Троцкий, а все жиды с Рождества Христова — враги православного люда. Что ждало нас при их власти? Нас ждала гибель… Мы начали великое и святое дело — дело освобождения нашей измученной и исстрадавшейся родины от проклятого гнета коммунизма. Так доведем его до конца, выловим кровожадных зверей — коммунистов. Помните… что если эти звери — коммунисты — вернутся, они нас не помилуют. Одни из нас будут расстреляны, другие будут изнывать в тюрьмах, третьи будут снова томиться в коммунистическом гнете, и гнет этот будет более томителен, чем он был ранее…» И эмоционально, и стилистически, призыв крестьянского повстанческого штаба может быть поставлен в один ряд со знаменитым Приказом № 15, изданным бароном Унгерном. Нет сомнения, что если бы унгерновской дивизии удалось выйти на соединение хотя бы с частью бескомпромиссных, антикоммунистически настроенных повстанцев Западной Сибири, то последствия подобного союза могли (и должны были!) оказаться для советской власти самыми непредсказуемыми.

Сибирское крестьянское антикоммунистическое восстание (получившее в советской историографии не совсем точное название «Западно-Сибирского») стало самым крупным — как по количеству участников, так и по охваченной им территории — за все годы существования советской власти в России. В течение зимы-весны 1921 г. антисоветские повстанческие отряды и соединения действовали на огромной территории Западной Сибири, Горного Алтая, Зауралья и современной Республики Казахстан. По приблизительным оценкам современных исследователей, в разное время в рядах повстанцев сражалось не менее 100 000 человек, что почти в четыре раза превышало численность «антоновцев», действовавших в Тамбовской губернии. Различные крестьянские и казачьи повстанческие армии достигали численности в несколько тысяч человек. Так, Народная армия Петуховского района, возникшая на базе отрядов 12 волостей южной части Ишимского уезда, состояла из двух дивизий, общей численностью до 6 тыс. человек. К сожалению, вооружены восставшие были крайне слабо. В той же «Петуховской армии» на 6 тыс. бойцов приходилось около 3 тыс. винтовок и всего 5 пулеметов. О тяжелой артиллерии, броневиках, аэропланах, находившихся на вооружении у Красной армии, речи даже и не шло. Особенно у повстанцев ощущался недостаток в грамотных, кадровых офицерах, имевших опыт боевых действий. Так, начальником Главного штаба Южно-Сибирской народной армии являлся вахмистр О. П. Зубков, командиром 1-й Сибирской казачьей дивизии — подхорунжий С. Г. Токарев, одним из руководителей восстания был некто Филиппов — сын дьякона села Никольское. Но самое главное — у повстанцев отсутствовал объединяющий командный центр, который руководил бы действиями разрозненных крестьянских и казачьих отрядов. Все повстанческие группы оказались крайне слабо связанными между собой. А без стратегического руководства восстание (пусть и самое многочисленное) неизбежно было обречено на неудачу. Именно таким руководящим координационным центром, определявшим стратегические военные и политические задачи антикоммунистического восстания, надеялся стать барон Унгерн.