Айн Рэнд - Михаил Григорьевич Кизилов
К сожалению, силы к Айн Рэнд полностью так и не вернулись. Иногда она могла по два-три дня не вставать с кровати, и тогда выпуск «Бюллетеня Айн Рэнд» запаздывал на несколько недель. Она получила от издательства аванс за роман о неразделенной любви (о нем речь шла выше), однако даже толком не начала работать над ним, и аванс пришлось вернуть. Ее отношения с близкими друзьями становились всё более напряженными: при встрече она могла часами упрекать их в нерациональном поведении или неправильных эстетических взглядах. В результате ухаживать за ней остался практически один человек – Леонард Пейкофф, на которого она и оформила завещание. Другим близким человеком была племянница Фрэнка, Мими Саттон, иногда появлявшаяся в Нью-Йорке и часто звонившая.
В 1970-е годы атаки Айн Рэнд на лучших друзей стали еще более резкими. Она прекратила контакты с самыми близкими коллегами-объективистами – историком Робертом Гессеном, сестрой Натаниэля Элейн и ее мужем Гарри Кальберманом, семьями Хольцер и Блюменталь, – а также со многими другими людьми, долгие годы заботившимися о ней и разделявшими ее идеи.
В 1975 году писательница прекратила издавать «Бюллетень Айн Рэнд», объяснив, что работа над журналом отвлекает от написания книг. Кроме того, с этого момента, окончательно разочаровавшись в современниках, она сочла, что у нее больше нет времени сражаться с иррационализмом, с которым она боролась всю жизнь. Она научилась играть в «скрэббл» (в русском варианте эта настольная игра называется «эрудит»), беря в партнеры в основном молоденьких и полных энтузиазма объективистов, которые с почтением внимали каждому ее слову, не осмеливаясь возражать. Немало удовольствия ей доставляло старое хобби – коллекционирование марок. В 1971 году Рэнд опубликовала в филателистическом журнале статью «Почему я люблю собирать марки»[397], после чего почитатели стали присылать ей марки и буквально завалили письмами. Айн очень радовалась, когда получала в подарок или приобретала редкую марку. В какой-то момент ее коллекция включала ни много ни мало 52 тысячи экземпляров!
В январе 1976 года в ее квартире зазвонил телефон: «Айн, это Натаниэль Брэнден». Потрясенная, она сначала не могла поверить, что это и вправду ее бывший любовник, а удостоверившись, повесила трубку[398]. Писательница ни за что на свете не хотела восстанавливать отношения с ним. Удивительно, но в 1979 году Эстель Израэль (Деверс Брэнден), третья жена Натаниэля, смогла наладить контакт с писательницей: просто пришла к дверям ее квартиры и дождалась выхода хозяйки. Несмотря на подозрение, что за этим стоит желание Натаниэля восстановить общение, Айн установила с ней довольно дружеские отношения. Писательница призналась, что как минимум несколько раз говорила с Эстель по телефону и что та «была достаточно милой»[399].
Мы знаем, как выглядел рядовой рабочий день писательницы в 1970-е годы, незадолго до смерти Фрэнка:
«Встать в 7.30.
7.30–8.30 – проснуться и одеться.
8.30–13.00 – главная работа (включая завтрак для Фрэнка).
13.00–14.00 – ланч, уборка дома, заказать продукты.
14.00–15.00 – почта.
15.00–16.00 – алгебра.
16.00–17.00 – урок чтения.
17.00–18.00 – чтение.
18.00–20.00 – готовка, ужин, помыть посуду.
20.00–23.00 – чтение.
23.00–1.00 – телевизор.
1.00 – лечь в постель»[400].
Как видно из этого распорядка, и в столь почтенном возрасте Айн рано вставала и поздно ложилась, много работала и даже занималась чем-то достаточно для нее новым, например, алгеброй. Единственное, что в этом документе совершенно отсутствует, – физические упражнения, к которым, как мы помним, она с детства питала стойкое отвращение.
В конце 1970-х годов произошло событие, которое вновь смогло поднять настроение писательницы. Кинокомпания «Джаффи Продакшнз» и телекомпания Эн-би-си намеревались снять сериал, основанный на романе «Атлант расправил плечи». К изумлению Айн Рэнд, они приняли все ее требования. Над новым сценарием она и сценарист Стёрлинг Силлифант работали в течение года. Наконец-то Айн предалась делу, которое ей по-настоящему нравилось. Они нашли общий язык, и вскоре сценарий был готов. Айн и продюсер Майкл Джаффи подняли бокалы с шампанским в честь окончания работы. Сценарий был торжественно передан в Эн-би-си. Однако на той же неделе в руководстве телекомпании произошли глобальные перемены. Возглавивший ее Фред Сильверман сразу же закрыл проект съемок «Атланта…». Джаффи и Силлифант были страшно разочарованы, а Айн просто убита. Увы, и эта попытка экранизации романа не осуществилась.
Айн продолжала появляться на телешоу, хотя в основном отказывалась от предложений читать лекции. Ее участие в знаменитом шоу Фила Донахью в 1979 году вышло крайне неудачным: передача превратилась в пикировку между писательницей и бывшей поклонницей ее идей. Зато другой телеведущий, Том Снайдер, несмотря на полярное расхождение во взглядах по целому ряду вопросов, в разговоре с создательницей объективизма выбрал правильную тональность, отчего та буквально расцвела, и вся передача прошла на дружеской ноте. Снайдер отважился спросить Айн: «Скажете ли вы “Господи, благослови эту страну”?» – на что та широко улыбнулась и сказала: «Да. Мне нравится значение этого выражения: оно обозначает самую высокую степень». В конце передачи журналист сказал: «Господь благослови вас!» – и услышал ее ответ: «Спасибо. Вас также».
К концу 1979 года Фрэнку стало хуже: сердце стало давать сбои, он перестал узнавать людей. Айн почти не покидала своего любимого мужчину, держала его за руки, плакала и целовала впалые щеки. 9 ноября 1979 года, прожив долгую и насыщенную событиями жизнь, Фрэнк O’Коннор скончался. Айн, окруженная многочисленными поклонниками, пришедшими попрощаться с любимым человеком знаменитой писательницы, похоронила его на кладбище Кенсико, в городке с символическим названием Валгалла, недалеко от Нью-Йорка. Во время похорон вместо официальных речей звучали строки Редьярда Киплинга. Барбара Брэнден сообщает, что это была поэма «Если». По мнению Энн Хеллер, во время прощания с Фрэнком читалось киплинговское стихотворение: «When Earth’s Last picture…» («Когда на последней картине…»).
Айн смогла пережить и эту трагедию. В первые, самые тяжелые дни она часто звонила племяннице Фрэнка, еще и еще раз просила рассказать о нем: каким он был в молодости, как вы́ходил нескольких больных цыплят, как пел по воскресеньям в церковном хоре… Она училась жить без Фрэнка – вставать без него утром, не думать, сыт ли он, не видеть его голубых глаз на
