Крис Хатчинс - Путин

Незадолго до ареста Ходорковского в октябре 2003 года у Путина состоялась одна из довольно частых встреч с лордом Брауном, главой BP. Он знал о безрезультатном разговоре Брауна с Ходорковским по вопросу инвестиций в «ЮКОС». Ходорковский расстроил Брауна своими рассказами о продвижении своих людей в Думу, о том, как он может добиться меньших налогов для нефтяных компаний, а также о влиятельных людях, которых он контролирует. Комментарий Путина был красноречив, и в английском варианте звучал так: «Я сыт по горло грязью, исходящей от этого человека».

Грязью? В высшей степени английский джентльмен, Браун не оскорбился, хотя ему кажется, что переводчик даже облагородил эту фразу.

Глава 21. Гордость Путина

«Владимир такой же, каким был в детстве, – говорит человек, знающий его более 20 лет, когда того попросили поделиться своим мнением о психологическом типе российского лидера. – Он не может быть беспринципным циником. Он никогда не доверял Америке, в частности Бушу, и не верил ни одному слову Киссинджера. Клинтон? Что ж, Владу он нравился. Но Клинтон не был человеком его уровня. Он считает, что располагает сведениями о том, что Соединенные Штаты, используя олигархов, хотели разворовать Россию, которой он так гордится. И что у Алана Гринспена был тщательно разработанный с этой целью план. Что касается Барака Обамы – время покажет.

Нужно понимать, что Путин – это человек, который поступает ответственно. Он не нападает первым. Он миролюбивый человек. Но если кто-то посягает на интересы его страны, будь то маленькая Грузия или всемогущая Америка, его ответ будет соразмерным».

Психологический склад Путина был довольно подробно изучен одним бывшим дипломатом, работавшим с ним: «Он очень умен и не наживает врагов, кроме очевидных, как Ходорковский, когда у него, безусловно, нет выбора. Заменяя людей, стоявших у власти при старом режиме, он не выбросил их на улицу. Они всегда получали новые должности, возможно, не такие важные, но, наверное, финансово более выгодные – в качестве компенсации. Он человек, который не любит иметь врагов, потому что знает, что их нельзя контролировать и приходится всегда быть начеку».

Доказательством того, что он не выносит конфронтацию, является его подход к общению со своим кабинетом. Он избегает участия в совещаниях, потому что очень хорошо знает, что они, вероятно, разовьются в перепалку. После них он встречается с каждым членом кабинета, выслушивает их доводы, и создается впечатление, что он согласен с каждым из них. Затем он уходит и продолжает двигаться заданным курсом.

Британский дипломат высокого ранга, передавая мне последние новости по возвращении в Лондон, добавил: «Ход вещей в правление Путина не изменился настолько, насколько принято считать. Это все еще очень сложная и запутанная система, подобная Византийской империи, и мы не знаем, у кого в руках настоящая власть. У меня ощущение, что, если вы захотите увидеться с начальником любого департамента (включая нынешний кабинет Дмитрия Медведева) и откроете двери в его кабинет, там окажется Путин. Он очень занят уравновешиванием разных центров власти, и в этом отношении он чрезвычайно умен. Ему это всегда удается, но он знает, что никто, я повторяю, никто не уделяет столько внимания управлению страной, сколько уделяет он, и это ставит его на ступень выше любого человека у него на службе». Один из давних друзей Путина, Сергей Ролдугин, дает определение более простым языком: «Он всегда был очень эмоциональным человеком, но эмоции выражать совершенно не умел. Я часто говорил ему, насколько плохо он умеет заводить разговор, и, отчасти, поэтому у него и нет друзей, помимо коллег по работе».

Тем не менее, Ролдугин добавляет: «У Володи очень сильный характер. Допустим [когда мы были молодыми], я был лучшим футболистом, чем он. Но я ему проигрывал, потому что он цепкий был, как бульдог. Он меня просто уже доставал. Я три раза отберу мяч, и три раза он у меня обратно его вырвет. Страшно настырный характер, который проявлялся буквально во всем».

Также интересно Ролдугин рассказывает о жажде Путина к знаниям: «Мы с Вовкой после работы в филармонию иногда ходили. Он меня спрашивал, как правильно слушать симфоническую музыку. Я это пытался объяснить ему на примере „Пятой симфонии“ Шостаковича. Он может вам много чего о ней рассказать, потому что, когда он ее впервые услышал, она ему страшно понравилась, и я ему объяснил ее суть. А затем Катя и Маша стали музыкой заниматься – в этом тоже я виноват.

Я совершенно убежден, что наши лекторы, напыщенно рассуждающие о музыке, дико не правы. Пропаганда классической музыки ведется абсолютно бездарно. Я рассказывал Володе, что должен видеть и слышать обычный человек. Я ему объясняю: „Смотри, заиграла музыка. Вот мирная жизнь, строят коммунизм. Видишь, какой аккорд: та-ти, па-па. А сейчас издали появится причудливая тема, посмотри: вот она идет – вот медные духовые вступили. Эта тема сейчас будет расти. А вот та мирная, которая была в самом начале. Они сейчас будут сталкиваться, то тут, то здесь, то тут, то здесь“. Ему страшно нравилось». Страсть Путина к музыке (хотя он говорит, что его «в оперу затащила Людмила») – не единственная черта друга, так отчетливо запомнившаяся Ролдугину: «А однажды, на Пасху, Володя позвал меня на Крестный ход. Он стоял в кордоне, за порядком следил. И спросил меня, хочу ли я подойти к алтарю, посмотреть. Конечно, я согласился. Такое мальчишество в этом было – „никому нельзя, а нам можно“ [сказал он]. Посмотрели мы Крестный ход и отправились домой. Стоим на остановке, подошли к нам какие-то люди. Не бандиты, нет, может, какие-то студенты, но подвыпившие: „Закурить не найдется?“. Я промолчал, а Вовка отвечает: „Не найдется“. – „А ты чего так отвечаешь?“. Он: „А ничего“. Что произошло дальше, я просто не успел понять. По-моему, один из них его толкнул или ударил. И я увидел только, как перед глазами промелькнули чьи-то носки. И парень куда-то улетел. А Володька мне спокойно говорит: „Пойдем отсюда!“. И мы ушли. Мне так понравилось, как он обидчика кинул! Раз – и ноги в воздухе».

История Ролдугина иллюстрирует, как мастерство Путина в единоборствах компенсировало небольшой рост, когда дело, в буквальном смысле, доходило до драки. Когда другу Путина Сильвио Берлускони после митинга, прошедшего в Милане в 2009 году, статуэткой миланского готического собора сломали нос, два зуба и нанесли порезы, Путин позвонил ему, чтобы похвалить за то, что он повел себя во время нападения как мужчина. По словам Дмитрия Пескова, Путин сказал итальянскому лидеру, что тот «повел себя по-мужски в экстремальной ситуации».