Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
— Что вы от меня хотите? — воспротивился барон. — Я пожилой человек, трудно менять своё мнение в таком возрасте. Возможно, во время поездки я и передумаю. Одно скажу: я люблю эту страну.
— Мне неловко просить Вас, господин Ротшильд, но Ваша поддержка моей миссии весьма желательна. После Бордо я отправлюсь в Лондон. Я был бы очень благодарен Вам за рекомендательное письмо к Вашему двоюродному брату, лорду Натаниэлю Ротшильду.
— У меня нет причины Вам отказать, — сказал барон. — Кстати, его сын лорд Лайонел Уолтер тоже весьма сочувствует сионистам. Я напишу и для него и завтра направлю к Вам в Бордо с письмами своего помощника. А сейчас приглашаю Вас на короткую экскурсию по моему хозяйству.
Солнце уверенно клонилось к закату, и косые его лучи освещали фасады и крыши строений. Они миновали широкий двор и вошли в показавшееся бесконечным полутёмное помещение.
3
В цеху с высокими потолками Рутенберг увидел огромные металлические цистерны, связанные друг с другом какими-то замысловатыми трубами.
— Здесь происходит первичная обработка и очистка сока собранного на полях винограда, — пояснил Ротшильд. — Для каждого сорта предназначена своя установка. В этих баках происходит брожение сусла, разделение и слив полученного вина. Оно поступает в подвалы, где при постоянной температуре и влажности воздуха выдерживается годами и даже десятилетиями.
Они проследовали через цех и оказались в слабоосвещённом помещении, уставленном огромными бочками, на которых краской были выведены название сорта винограда и год его сбора. Затем они вошли в тёмный подвал. Из его бесконечной пустоты сразу повеяло прохладой. Шедший перед ними работник умело и проворно зажигал свечи и вставлял их в свисающие с потолка светильники. Темнота постепенно расступалась и неясные прежде груды по центру преобразились в аккуратно уложенные с обеих сторон прохода деревянные бочки, стянутые поперёк стальными обручами. Сводчатый потолок подвала почернел от плесени, веками произраставшей в его сырой безмятежной атмосфере.
— Здесь вина продолжают выдерживаться, — продолжил свою экскурсию Эдмон. — Отсюда бочки поступают в разливочный цех. Там вино разливают по бутылкам. Оттуда оно и вывозится на продажу.
Ротшильд уверенно и равнодушно провёл гостей по цехам, и они вновь вышли на дорогу, петляющую вокруг зданий и построек. Вечерело. В высоких окнах особняка, отороченных распахнутыми в обе стороны белыми жалюзи, зажегся свет. Они вошли в высокие двухстворчатые двери и, пройдя по коридору, ступили в сияющую в огнях люстр столовую. В центре её находился большой покрытый белой скатертью стол. Он уже был сервирован роскошной фарфоровой посудой и наборами серебряных ложек, вилок и ножей. На стенах висели картины знаменитых художников, которые Ротшильд коллекционировал с юношеской страстью и отменным знанием и вкусом.
— Садитесь, господа. Я вижу, все мы евреи. Поэтому я указал приготовить кошерный ужин.
В столовой показалась симпатичная хозяйка. Она посмотрела на барона, ожидая его распоряжений.
— Аннет, подавай, — сказал Эдмон.
Она кивнула и удалилась, а через несколько минут появилась с большой фарфоровой супницей. Она совершила несколько таких заходов, и вскоре на столе уже стояли вкусно пахнущие изысканной едой блюда.
Барон поднял бутылку, и умело разлил по рюмкам сухое красное вино.
— В эти дни мы празднуем Рош-Ашана, еврейский новый год, — произнёс он. — Так выпьем за то, чтобы он был удачным для всех нас, и чтобы война закончилась нашей победой.
Рутенберг с уважением взглянул на него и выпил. Вино мягко заструилось по языку и наполнило тело чуть пьянящей терпкой влагой.
— Господин Ротшильд, я корреспондент популярного в стране журнала «Socialisme», — сказал Хаим. — Мой шеф и редактор этого органа Жюль Гед. Он очень заинтересовался нашей сегодняшней встречей с Вами и поручил мне написать о Вас и нашей беседе.
— Я не сторонник социализма, господин Раппопорт, но уважаю министра Геда, — поразмыслив несколько секунд, ответил барон. — Я бы хотел воздержаться от интервью. По-моему, уже много всего сказано. Пишите, только прошу дать мне прочитать Ваш материал перед публикацией.
— У нас ответственное, серьёзное издание. Мой текст перед выходом в печать будет, безусловно, передан Вам для внесения необходимых поправок и корректур.
— Превосходно, господа, — сказал Ротшильд. — Приятного аппетита.
Все принялись за еду, восхищаясь искусством Аннет.
Возвращались по той же дороге, освещая её фонарями, то и дело вырывающими из мрака полосы виноградников, кустарники и деревья, изредка встречающиеся на невысоких волнистых холмах долины.
Аристид Бриан
На приём к Мильерану и Делькассе Рутенберг пошёл уже один. Рекомендательные письма, несомненно, помогли открыть двери их высоких кабинетов и привлечь внимание министров. Они выслушали его и задали несколько вопросов. Для них его идея была нова и не вписывалась в реальные цели и потребности Франции. Её армия вела тяжёлые бои на северных границах, и направление экспедиционного корпуса на Ближний Восток правительством ещё не рассматривалось. В конце концов они дали согласие поддержать на заседании правительства предложение о мобилизации евреев в французскую армию.
Рутенбергу после этих встреч стала очевидней проблема, стоящая перед министрами. Они не возражали против основания еврейского государства, понимали готовность евреев самоотверженно сражаться за свою историческую родину. Но вопрос этот касался стратегических интересов страны, которые были ещё далеки до окончательного их понимания. Поэтому встреча с Аристидом Брианом была для
